– «Ты ка-а-аждый день несешь мне счастье».
Они много пели Вайолет. Они пели «Голенькую детку», купая ее, на мелодию «Алуэтт»[55]: «Время голенькой детки, время голенькой детки, время голенькой детки, время голенькой детки пришло». Пели в произвольной форме об игрушках, о завтраке, о покакать. И Эйми с самого начала объявила, что у них будет их собственная версия песни «Ты мой свет» с отсылкой к определенным тематическим трудностям.
Теперь по новостям показывали кадры из Кливленда. Если бы это не было объявлено, Итан не узнал бы города. Большая часть центра была уничтожена пожаром, остались только серые люди в серых одеждах, копающиеся в мусоре, семьи в лохмотьях на углах улиц и отряды полиции для подавления беспорядков с сомкнутыми щитами.
– «И никогда ты не узнаешь, как я люблю тебя».
Итан переводил глаза с экрана на семью, с семьи на экран, но часть его, та часть, которую он назвал бы своим истинным «я», если бы кто-нибудь спросил у него, на самом деле была поглощена другим. Эта его часть думала о том, что сказала ему до этого Эйми.
Она была права – факт, ставший для него таким очевидным, что думать об этом было невыносимо. Они с Эйбом как дураки ринулись в те области, в которые не осмеливались заглядывать и ангелы. И хотя они нашли ответы, но нажили себе врагов. Странно, что эта мысль никогда не приходила ему в голову прежде. Даже когда агенты ДАР появились в его доме с вопросом об их исследованиях, Итан попросил незваных гостей удалиться так, словно те были счетчиками, явившимися к нему на дом во время переписи. Задним умом все стало ясно: ДАР, вероятно, следил за ними еще до исчезновения Эйба. Они никогда не перестанут искать его. Никогда. Его знания обрекали его на это.
– «Никто не отнимет у меня мой свет».
А что, если ДАР был не единственной группой, которой нужна была их сыворотка? И это еще одна проблема, которая не приходила ему в голову, пока Эйми не пролила ему свет на это. Их открытие было в буквальном смысле бесценно. Тот, кто его контролирует, фактически владеет патентом на колесо. Неудивительно, что Эйб так настаивал на секретности, на политике «молчание – золото». Проблема была в том, что Эйб не зашел в этом достаточно далеко. Они должны были работать в условиях абсолютной секретности на каком-нибудь отдаленном островке в Тихом океане.
Если об их работе знал ДАР, то, возможно, знали и «Дети Дарвина». А кроме того, их таинственный благотворитель, чьи глубокие карманы и служили источником финансирования лаборатории. Итан всегда подозревал, что, возможно, это были карманы Эрика Эпштейна, – кто еще получал от этого огромную выгоду? Это означало, что они с Эйбом работали для непослушного штата, окруженного теперь американскими войсками.
Все были против него, а он сидел здесь, в загородном домике, и ждал, когда небо обрушится и раздавит его. Не говоря уже о его жене и дочери. И все из-за того, что он сделал.
Нет, это было не точно. Не из-за того, что он сделал. Из-за того, что он знал. Это различие было существенным. Первое означало наказание за уже совершенный грех. И поделать с этим ничего было нельзя.
Но если охотились не за ним, а за его знанием… Что ж, тогда ситуация становилась яснее.
Итан смотрел на жену и дочь. Эйми не сводила взгляда с Вайолет, на ее губах играла улыбка. Жена накинула на плечи вязаное одеяло, а пламя из камина заливало их мигающим мягким светом. Крохотная ручка дочери ухватилась за указательный палец Эйми. Итан был готов на все, чтобы защитить их.
– «Никто не отнимет у меня мой свет».
Ему скоро нужно будет принять решение. Каждую минуту, что он остается с ними, они подвергаются риску.
Если он собирается покинуть их – может быть, навсегда, – то должен действовать. Сейчас.
Итан пытался заставить себя встать и оставить все, что он любит, когда до него донесся посторонний звук. Сам по себе этот звук не был угрожающим, при других обстоятельствах Итан на него даже внимания бы не обратил. Но сейчас этот звук означал все. Означал, что жизнь подходит к концу.
Это был звук хлопнувшей двери автомобиля.
Они уже пришли.
– Меня это не убеждает, – сказал Клэй.
Министр обороны Оуэн Лиги смотрел через кофейный столик на президента Соединенных Штатов и думал: «Неужели опять затянули эту волынку?»
– Я понимаю, – продолжал Клэй, – что силовая реакция, возможно, будет необходима. Но я не убежден, что должен отдать приказ сейчас. Мы с Эпштейном все еще ведем дискуссию.
– Сэр, ситуация в Кливленде…
– Я знаю, что происходит в Кливленде. Люди голодны, испуганы и злы. Они хотят, чтобы ситуация быстро исправилась, хотят знать, что ответный удар нанесен.
– Если бы только это…
– К счастью, мы живем в республике, а это означает, что нас выбирают именно для того, чтобы во время кризиса решение принимали не пострадавшие. – Клэй погладил подбородок. – Атакой на Обетованную мы не доставим одеяла или еду в Кливленд.
– Дело не в еде и одеялах. Дело в том, что террористы безнаказанно действуют на американской земле.
– Атака на Обетованную не приведет к ликвидации «Детей Дарвина». Разведка предполагает, что они подчиняются кому-то в Вайоминге.
«Ну все, хватит».
– Сэр, – сказал Лиги, – суть не в этом. Мне нужно, чтобы вы перестали вести себя так, будто это семинар выпускников университета и у нас с вами научный диспут.
– Что вы сказали? – сверкнул глазами Клэй.
– Сейчас не время для чтения лекций о преимуществах республиканского строя. Неужели мне нужно вам это разжевывать?
– Вам нужно прежде всего сменить тон.
Лиги чуть не рассмеялся. Столько лет простое микрочипирование сверходаренных казалось труднодостижимой целью. Теперь появлялась возможность сделать гораздо больше. Он не мог допустить, чтобы чувствительность Клэя помешала этому.
«Каждый нормальный американец должен упасть на колени и поблагодарить нас за это, потому что наша работа, какой бы грязной она ни казалась, – это делать все, чтобы защитить наших детей».
– Если у вас все, то…
– Нет, не все. – Лиги подался вперед и принялся загибать пальцы. – Вот вам факты. Три города находятся под контролем террористов. Количество погибших исчисляется тысячами, уничтожено собственности на сотни миллионов долларов. Доверие к правительству находится на самом низком уровне за всю историю. По всей стране люди закупают продукты, прячутся в подвалах.
Досчитав до пяти, он принялся загибать пальцы на левой руке:
– Джон Смит разгуливает на свободе в Новой Земле Обетованной. Эрик Эпштейн – марионетка, и мы не знаем чья. По данным разведки, технологии территории анормальных уже превосходят наши. Известно, что там разрабатывают оружие и финансируют исследования бог знает чего. Мало того, американского посла убивают на глазах у людей, на глазах его семьи. – Он загнул все десять пальцев. – Мне продолжать?
– Оуэн…
– Нет, сэр. Больше никаких дискуссий, никаких размышлений. Нужно действовать ради блага страны. Вы должны отдать приказ к атаке. И вы должны сделать это немед…
– Я ничего не должен, черт побери! – вышел из себя Клэй. – Я президент Соединенных Штатов. Я решаю, когда нужно атаковать. Если вас это не устраивает, я немедленно принимаю вашу отставку. Вам ясно?
Старинные часы в углу отсчитывали секунды.
– Мне все ясно, – пожал плечами Лиги.
Клэй встал, повернулся к нему спиной и направился к своему столу, явно давая понять, что аудиенция завершена.
«Ну да ладно. Ты знал, что этим может кончиться».
– Но вы правы только отчасти, – сказал Лиги.
Клэй повернулся:
– Оуэн, я клянусь…
– Вы президент. – Лиги язвительно улыбнулся. – Но вы не единственный, кто может отдать приказ на атаку.
Итан вскочил. Эйми на стуле напротив вздрогнула, встряхнув Вайолет, и взволнованно спросила:
– Что случилось?
– Здесь кто-то есть. Унеси Вайолет на кухню.
Она сделала, что он сказал, не промедлив ни секунды, и он был благодарен ей за это – за то, что не стала терять драгоценное время. Его жена была сильнее и лучше его. Она сумеет прожить без него. Он жалел, что не успел сказать, как любит ее, что не успел извиниться за все это, обрушившееся на них по его вине. Но Эйми и Вайолет останутся живыми, а это было самое главное.
Револьвер лежал на приставном столике. Всего неделю назад ощущение его тяжести в ладони казалось Итану таким необычным, теперь же придавало уверенности. Он проверил, во всех ли шести зарядных каморах есть пули.
«Ты все время говоришь, что готов на все, чтобы защитить своих. Пришло время доказать это».
Он тихо подошел к входной двери и прижался к стене рядом с ней. В двери было маленькое окошко за пыльной занавеской. Сквозь него передний двор выглядел как и прежде – редкие деревья, земля, усыпанная сосновыми иглами. Их угнанная машина стояла капотом к выезду, чтобы можно было уехать без промедлений. Никаких следов другого автомобиля он не увидел. Может быть, ему послышалось…
