Ознакомительная версия.
Зверь исчез. Беззвучно, бесследно. Только на снегу остались валяться два разлохмаченных куска буковой палки. Творимир медленно моргнул. Потом встряхнулся и завертел головой по сторонам. Снег, ветер, глухое завывание метели – и никаких собак. Но не могли же они ему почудиться? Уж этот, голубоглазый, точно не мог! Терзаясь сомнениями, воевода обернулся к Йорни. Норманн стоял рядом, стиснув пальцами древко почти угасшего факела. Стоял молча, очень прямой и очень белый. И застывшим взглядом пялился на останки посоха.
– Эх?
Караульщик вздрогнул. А потом, придя в себя, впился мертвой хваткой в локоть воеводы:
– Они ушли?
– Эх??
– Ай, не важно! Пойдем скорее! Метель в самой силе, кабы беды не вышло… Да шевелись же ты, чего уперся?!
Дружинник нервно оглянулся, потом швырнул факел в ближайший сугроб и торопливо потянул ничего не понимающего Творимира за собой.
– Эх! – воевода попытался выдернуть локоть из цепких пальцев норманна, но, к вящему своему удивлению, не сумел. Тощий нескладеха, которого, кажется, щелчком прибить можно было, вдруг обнаружил такую силу, что Творимир аж диву дался – откуда что взялось? С другой стороны – чего брыкаться, пускай тащит, главное, чтоб с улицы да к очагу жаркому!.. Малахольный какой-то, подумал Творимир. И, прислушавшись к бормотанию дружинника, недоуменно наморщил лоб.
– Псы, – невнятно донеслось сквозь тоскливые завывания метели. – Псы вернулись. Да кто ж их привел-то сюда, храни нас Один?!
Жила, поерзав на тюфяке, тихо ругнулся и встал. Сделал шаг к входной двери, прислушался, проверил засов…
– Ты чего? – поднял голову Херд. – Сам же запирал.
– Да так. На всякий случай.
Товарищ зевнул во весь рот:
– Откуда тому случаю взяться? Лорд Мак-Лайон такого шороху навел! А щас еще Рыжему все расскажет – город ежом встанет. Вздремнул бы ты лучше, Жила, пока возможность есть. Уж всяко убивец тот к нам не полезет! Чего ему тут ловить-то?..
– Может, и есть чего, – хмуро отозвался дружинник, оставляя засов в покое. – Нам откуда знать?
Он прошелся по тесным сеням, вновь покосился на закрытую дверь и обернулся в сторону перегородки на жилую половину. Вспомнил заляпанный кровью стол, прикрытое простыней тело дочери ярла, которое никто так и не сподобился унести. «Вот уж не дело, – осуждающе подумал боец. – Тепло, запах скоро будет. Ей больше ничем не поможешь, а врачевательнице каково? И спасти не смогла, и сиди теперь в одном дому с покойницей! Пусть Хейдрун у нее на руках отошла, а все ж боязно небось? Вон шуршит там чем-то, не спится, видать…» Он, поколебавшись, заглянул в комнату. Обрывки бинтов с пола были убраны, кровать застелена, на стол поверх простыни наброшено лоскутное одеяло. Нэрис и правда не спала. Только до трупа, дожидающегося своего часа в пяти локтях от нее, леди определенно не было никакого дела: придвинув поближе к очагу низкий табурет, она раскладывала на деревянном сиденье блестящие склянки, что-то сосредоточенно бормоча себе под нос. Рядом стоял открытый саквояж. Жила качнул головой – крепкая женщина, однако! Или привычная просто? С таким-то супружником… Норманн чуть подался вперед.
– Вроде чистая, – услышал он. – Но стенки влажные и запах есть, стало быть… Нет, не яд. Да и зачем бы он, спрашивается? Ножом же били.
Леди Мак-Лайон перегнулась через саквояж, уцепила пальцами связку лучины и, выдернув одну, потоньше, намотала на ее верхушку клочок корпии. Взяла с табурета крохотную склянку, придирчиво оглядела со всех сторон… А потом, аккуратно введя в узкое стеклянное горлышко край лучины, мазнула несколько раз корпией по дну пузырька. Жила вытянул шею: подобные манипуляции он видел впервые. Зачем это ей? Врачевать ведь больше никого не надо!
Нэрис с величайшей осторожностью извлекла лучину из склянки и поднесла к носу. Принюхалась. Задумчиво наморщила брови, оглянулась через плечо на стол.
– Ну точно есть! – уверенно сказала она, ни к кому не обращаясь. После чего быстро выпрямилась и, не выпуская из рук лучины, шагнула к столу. Свободной рукой отдернула простыню с головы покойной, еще раз принюхалась к кусочку корпии и, выдохнув, склонилась над застывшим лицом Хейдрун. Дружинник округлил глаза. Навалился плечом на перегородку, силясь рассмотреть, что понадобилось леди Мак-Лайон от несчастной покойницы и…
Скри-и-ип!
Предательское дерево выдало его с потрохами. Нэрис рассеянно обернулась на звук:
– Что?.. А, это ты, Жила!
– Я… Простите, ежели беспокою, госпожа, да только…
Она отмахнулась. Снова поднесла к носу лучину, подумала и позвала:
– Иди сюда. Может, хоть ты разберешь?
Уговаривать себя норманн не заставил. Мертвяки ему были не внове, торчать у двери вместе с зевающим Хердом надоело до икоты, да и любопытно стало: что шустрая жена советника выдумала на этот раз?.. Он подошел к столу, бросил взгляд на саквояж, на разложенные подле склянки с непонятным содержимым и честно признался, что помочь – это он с удовольствием, да вот только лекарской науке не обучен.
– Не важно. – Нэрис без предисловий вытянула руку и сунула свою лучину дружиннику прямо под нос. – Нюхай!
– Чего?!
– Запах от нее есть, – нетерпеливо пояснила леди. – Такой же, как от губ Хейдрун. Мы с Эйнаром склянку нашли, в кулаке у бедняжки была зажата. Там пара капель оставалась, корпия влагу впитала… Да понюхай же, ну! Ничего с тобой не случится!
Жила с подозрением наклонился к лучине. Помедлив, осторожно втянул носом воздух:
– Пахнет.
– Это я и без тебя знаю. – Нэрис требовательно заглянула ему в лицо. – А чем? Вроде как травы, а какие – понять не могу. Все уже перебрала, ни одна не подходит. И это не мое обезболивающее, точно. Думала, может, ваше что… Тоже не узнаешь, да?
– Травы-то? – невнятно переспросил норманн, раздувая ноздри. – Нет, госпожа. Трав не услышал. А запах вот дюже знакомый! Дайте-ка еще разок… Ну, что я говорил? Она и есть.
– Кто??
– Мухоморова настойка, госпожа. Даже и гадать нечего. Если не верите, могу Херда позвать. Или еще кого, хоть из нашей дружины, хоть из чьей! А только они вам то же скажут.
Леди Мак-Лайон задумчиво прикусила нижнюю губу. Помолчала секунды три и неуверенно подняла на него глаза:
– Мухоморы, значит? А что, Жила, разве такую настойку все северяне пьют? И женщины тоже?
Он развел руками:
– Не знаю, не спрашивал. Хотя вообще вряд ли. Бабе оно зачем? Наш брат, понятно, хлебнуть может – особенно берсерк если и бой жаркий выдался. Бывает, прямо сырой гриб жрут! Но чтоб девица, да еще ярла дочь?..
Норманн оттер врачевательницу плечом в сторонку и нагнулся над Хейдрун, принюхиваясь. Нэрис была права – от запекшихся бледных губ девушки едва слышно тянуло привычным горьковатым ароматом. Сам Жила мухоморову настойку не особенно жаловал, но пил не единожды. И запах ее ни с чем перепутать не мог.
Ознакомительная версия.
