Ознакомительная версия.
– Боюсь, этого мы достоверно не узнаем никогда, – задумчиво произнес сыщик, и его выразительные карие глаза выдали грусть по безвозвратно упущенной истине. – Но если хотите, моя версия такова: в этом юноше со смещенной психикой и дезориентированной самоидентификацией…
– Да, вы завернули, маэстро! – с улыбкой воскликнул Георгий Арнольдович. – Вон, Игната аж перекосило.
– …Так вот, в душе этого человека перемешались два мощных желания. Он мечтал сделать счастливой любимую девушку, жениться, родить детей и вылечить мать, поэтому хотел продолжения игры ради денег. Но его сводила с ума загадка Аполлоши. В отличие от нас с вами он не смирился с чудом как с данностью, реальностью. Он страстно хотел понять. Его психика бунтовала, сводила его с ума. Это уже реакция нормального человека: сильно развитый интеллект сталкивается с иррациональным, потусторонним и не может объяснить… Это острый кризис сознания. И у меня есть подтверждение моей версии.
Нагибин извлек из кармана простой почтовый конверт с российской маркой, достал из него листок бумаги и протянул Игнату. Тот прочел вслух и передал Гоше. Там была одна фраза:
«Костик просит оберегать Веру и сделать рентгеновский снимок фигуры Гелиоса».
– Рентген – это приходило мне в голову, – признался Гоша.
– Я против! – твердо заявил Игнат. – Не хочу, чтобы над ним экспериментировали, изучали, облучали. Пусть будет все как есть. Перевезти бы его сюда! – Он с надеждой посмотрел на сыщика.
– Это вы с Утинским договаривайтесь, статуэтка с тех пор у него. Я пас. У меня таких возможностей нет. А кстати, вы догадались, почему Костик велел звонить мне ровно через девять месяцев?
– Столько детей вынашивают, – буркнул хозяин статуэтки.
– Что ты говоришь! Да твоя догадка произведет сенсацию в научном мире, – воскликнул Колесов, поднимая бокал.
– Зря иронизируете, – заметил Нагибин. – Игнатий Васильевич в самую точку попал. Костик видел символический смысл в этом сроке. Он хотел от нее ребенка. Вероятно, он представлял себе их близость именно в тот день, когда привез Аполлошу – Гелиоса, и подсознательно отмерил срок беременности. Но не смог преодолеть свой комплекс девственника: бедный Костик так и не познал плотской любви.
– Откуда вы знаете? – удивился Гоша.
– Он Вере признался.
Они прилетели в Москву встретить на родине Новый год. За три дня до праздника, перед своим отлетом в Куршавель, их пригласил к себе Володя Утинский по двум чрезвычайно радостным поводам.
Игнат был вне себя от счастья. Все сбылось. Последовав их с Аполлошей совету, Утинский вырвался из мирового экономического кризиса в бешеном плюсе. По дешевке скупленные на бирже год назад акции уже взлетели в цене, и прибыль бизнесмена составила почти четыреста процентов.
Владимир Александрович снял им роскошный двухместный номер в «Национале», и на посиделках в их честь, устроенных в его офисе для четверых (разумеется, был приглашен Нагибин), объявил, что на их имена в Италии и Швейцарии будет открыто несколько счетов, куда лягут десять миллионов евро.
У Гоши, когда опомнился и осознал масштаб богатства, тотчас возник конкретный план. Игнат о своем никогда и не забывал.
Георгий Арнольдович Колесов завершил вчерне великий перевод, «завещанный от Бога», и сейчас шел по гигантскому тексту, шлифуя уже много раз отшлифованные рифмы и образы. Да с такими деньгами он теперь может и не обивать пороги издательства, а выпустить свой перевод Данте стотысячным тиражом в переплете из натуральной кожи с позолоченными застежками. И выпустит. И продажную цену занизит до предела. Пусть не только состоятельные любители роскошных изданий, но и бедные интеллигенты прочтут и оценят, все же приятно сознавать себя творцом, независимым от воли коммерсантов-издателей и рыночной конъюнктуры. Ну, а вторая статья вполне доступных теперь расходов предполагала акцию еще более важную.
Они вкусно ели, смачно выпивали, перелетали с темы на тему, но то и дело возвращались к событиям, о которых поведано выше.
При этом присутствовал еще один господин. Он мирно стоял на изящном малахитовом столике чуть поодаль от них. Игнат поглядывал на Аполлошу с нежностью, вслушивался, не получал никаких сигналов, что не мешало ему любоваться бронзовым изваянием до влажных от умиления глаз.
– Ребята, вы чудо ваше забирайте хоть сейчас, – заявил Утинский. – Можете наезжать в Москву, пополнять с его помощью ваши счета. А как потащите через границу, уж простите, ваша головная боль. Я не возьмусь. Ни частный самолет, ни дипломатический багаж не дают стопроцентной гарантии. Не хочу оказаться крайним. Единственное, что могу предложить, – серьезную экспертизу и оценку. За мой счет. А дальше – вам решать.
Игнату показалось, что от статуэтки пошли какие-то флюиды. Словно услышала она… Да, вот, пошло! Забытое ощущение: Игнат прочел «внутренним зрением» ответ Аполлоши. Он был поражен: бронзовый бог велел соглашаться на экспертизу.
Игнат с неохотой озвучил волю Аполлоши. На том и порешили. Через неделю, утолив скопившуюся ностальгию и уладив бытовые дела под присмотром людей Нагибина (его сыскное агентство обрело некий штат сотрудников благодаря огромному гонорару от Утинского и кое-какой рекламе), друзья улетели в свою сказочную Равенну.
В середине месяца теперь уже долларовый мультимиллиардер Владимир Утинский дал ход секретной, но очень серьезной и всесторонней экспертизе загадочной статуэтки. Молчание экспертов гарантировали сумасшедшие гонорары двум виднейшим искусствоведам из России и Франции – знатокам бронзовой скульптуры. Крупно перепало профессору, руководителю лаборатории, под чьим руководством двое привлеченных и тоже хорошо проплаченных специалистов проводили комплексный анализ металла.
В результате, не осталось сомнений в том, кто изображен и каков возраст отливки.
Никакой это был не Аполлоша, а самый что ни на есть бог солнца Гелиос, что и поняли дилетанты Любаша и Утист: надо было только хорошенько покопаться в Интернете (Гоша, тем более Игнат сделать этого не удосужились). И создано было сие произведение искусства в Греции в третьем веке до нашей эры, как показал физико-химический анализ.
Но все это оказалось мелкими деталями в сравнении с двумя открытиями, настолько сенсационными, что Утинский удвоил суммы гонораров, взяв с участников исследования письменные обязательства не разглашать их под угрозой судебного преследования.
Первое открытие принесла рентгеноскопия металла. В проекции снизу, со стороны прямоугольного подножия – пьедестала, в который упирались ступни Гелиоса, просматривались очертания пяти букв. Соль, вода, другие реагенты почвы изрядно изъели нижнюю плоскость, человеческий глаз не мог ничего различить. Но рентген выявил древнегреческие буквы, два с лишним тысячелетия назад рельефно проступавшие на бронзе.
Ознакомительная версия.
