на что угодно, лишь бы спасти тебе жизнь. И заплатит ту цену, которую я назначу.
‒ Тебе нужны деньги? – выпалила удивлённо.
‒ Мне ‒ нет, ‒ серьёзно ответила она, снова меня толкнув. – Я хочу получить нечто куда большее.
А после развернулась и ушла.
Я не стала её останавливать. И хоть висеть было больно, руки затекли, а из-под верёвки на запястьях сочилась кровь, но мне требовалось время, чтобы обдумать ситуацию. Ведь из слов Вероники получалось, что она не испытывает к Эйтану нежных чувств. Но что тогда?
Самый вероятный вариант – ненависть. Только она так же сильна, как и любовь, и способна толкать человека на самые отвратительные поступки. А вот почему эта студентка так возненавидела Эйта, у меня даже предположений не нашлось. Но сейчас важно другое.
Мне совсем не хотелось проверять, как высоко Эйтан ценит мою жизнь, и на какие жертвы готов. Я не готова ни на какие. Потому мне срочно нужно отсюда выбираться. Сама с похитителями явно не справлюсь. Не в том положении нахожусь. Но при мне есть моя магия. Да, для боевого плетения необходимы руки и гораздо более мощный дар. А вот для иллюзий требуется куда меньшее. Но Ника менталистка, и вряд ли хорошо разбирается в иллюзиях.
Не знаю, сколько прошло времени. Для меня оно и вовсе будто остановилось. Раздумья хорошо отвлекали от боли. Я сосредоточенно размышляла, как лучше поступить, какую ситуацию разыграть. Перебрала в голове уйму разных вариантов. И в итоге пришла к одному, самому выигрышному.
Вот только для воплощения его в жизнь мне требовался Питер.
‒ Вероника! Эй! – закричала я, стараясь не шевелиться, чтобы ещё сильнее не травмировать руки.
Орать пришлось довольно долго. Но в итоге минут через десять девушка всё-таки явилась.
‒ Чего тебе? – спросила раздражённо.
‒ В туалет хочу, ‒ сказала, округлив глаза. – Уже не могу терпеть.
Та усмехнулась.
‒ А меня это должно волновать?
‒ Вероника, ну будь же ты человеком. Это же такая малость.
Она задумалась, но потом окликнула своего прислужника-марионетку.
‒ Питер, ‒ приказа она. ‒ Спусти её с крюка и проводи в уборную. Следи, глаз не спускай. Потом снова привяжи обратно.
Отдав приказ, она оставила нас одних.
Парень сразу принялся исполнять распоряжение. Вскоре я уже стояла на своих ногах, которые никак не желали слушаться. Их покалывало, идти почти не получалось, а перед глазами как назло всё начало расплываться. Пришлось заставить себя встряхнуться. Ведь теперь мне предстояло самое сложное.
Прикрыв глаза, я сосредоточилась, воспроизвела в голове образ Вероники, включая все подмеченные мною мелкие подробности, и произнесла заклинание активации. Когда снова разлепила веки справа от двери стояла всё такая же раздражённая тиса Моунс и с презрением смотрела на нас с парнем.
‒ Питер, выведи её за территорию. Пусть уходит, ‒ сказала она.
Создавать иллюзии с голосом было очень энергозатратно. На эти две фразы я исчерпала почти весь свой резерв, и теперь оставалось надеяться, что менталистка управляет своей марионеткой именно голосом, а не с помощью энергетической связи.
Питер на самом деле повёл меня, вот только я не понимала: то ли в уборную, то ли к выходу. Идти быстро у меня не получалось, но парень не торопил. Мы медленно ковыляли по узким тёмным коридорам. Ноги до сих пор не слушались, потому мне приходилось держаться связанными руками за стену. Но пару раз я всё-таки упала, ударилась коленом о какую-то железку и едва не взвыла от боли. Пришлось прикусить щёку, чтобы промолчать.
До меня долетали обрывки голосов, преимущественно мужских. Первой мыслью было позвать на помощь. Но я быстро поняла, что, скорее всего, это подельники Вероники. И лишь стоило об этом подумать, как стало ещё страшнее.
Когда впереди показалась дверь, меня уже едва не трясло от волнения. Получилось ли? Куда он всё-таки меня привёл? Парень отпёр тяжёлый засов, толкнул створку… и мне в лицо дунуло прохладным осенним воздухом, пахнущим листвой, дождём и сыростью.
Не оставив себе возможности для сомнений, я рванула вперёд. Бежала, поражаясь тому, откуда вообще взялись силы. Сверху лило, как из ведра, юбка путалась в ногах, туфли вязли в грязи, но я продолжала бежать. Откуда-то пришло чувство, что у меня есть всего несколько секунд. И если не успею, то шанс на побег будет безвозвратно потерян.
Я не понимала, где нахожусь, место было незнакомым. На небе висели тяжёлые серые тучи, шёл самый настоящий ливень, вдоль дорожки росли кустарники и трава. А впереди маячила калитка. В голове осталась только одна мысль: бежать, спасаться, добраться до спасительной преграды. Я очень надеялась, что за ней меня встретит оживлённая улица и люди.
Но когда до заветного спасения оставалось всего пара шагов, меня резко схватили за плечо и дёрнули назад. Я упала на бок прямиком в лужу, упёрлась связанными руками в вязкую грязь и обречённо всхлипнула.
Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто меня нагнал. Увы… я не успела. Вероника обнаружила неладное раньше и отдала своей марионетке новый приказ.
Всё так же молча боевик взвалил меня себе на плечо и понёс обратно. Наверное, я могла бы попробовать бороться с ним. Возможно, даже смогла бы освободиться. Но он всё равно бы догнал. Тут и думать нечего. Неужели это конец?
Питер донёс меня до входа в одноэтажное приземистое здание и поставил на ноги.
Мокрая измазанная в грязи, ‒ я представляла собой жалкое зрелище. Вероника стояла в дверном проёме и смотрела снисходительно.
‒ Глупо, но забавно, ‒ сказала она, глядя на меня без тени эмоций. – Хорошая попытка, профессор Кайс. Как раз в вашем стиле. И, знаешь, я даже наказывать тебя за это не буду.
Потом перевела взгляд на Питера и приказала:
‒ Верни её в бойню и снова подвесь на крюк. Ах, да, завяжи ей рот, чтобы больше не беспокоила ни просьбами, ни заклинаниями.
С этими словами она демонстративно отошла в сторону, пропуская нас вперёд, а сама принялась колдовать над дверью. Судя по всему, устанавливала на неё магическую защиту.
‒ Кстати, твой любовник уже осведомлён, что ты у меня. И знает, какую именно цену мы хотим получить за твою жизнь. Теперь только от его решения зависит, доживёшь ты до заката, или нет.
‒ И что же ты у него потребовала? – спросила я, обернувшись к этой сумасшедшей.
Она зло улыбнулась, но ничего пояснять не стала. А в моей голове родилось множество самых разных вариантов. Один – хуже другого.
