мне находиться рядом с Роаном при обычных обстоятельствах, но в ближайшее время он точно не в состоянии драться.
– Со мной все будет в порядке. Я крепче, чем кажусь.
– Да, я начинаю это понимать…
– Иди, – сказала я. – Найду тебя, как только смогу.
Габриэль нехотя повернулся и направился обратно в больницу.
Я снова посмотрела на Роана и перекинула через него ногу, оседлав его. Раньше я никогда не вытаскивала пулю из человека, но практиковалась на дохлой свинье. Хотя это немного другое. Во-первых, Роан до сих пор истекал кровью. А во‐вторых, во мне самой засела пуля. От боли у меня едва не остановилось дыхание. Соберись, Кассандра.
Рукой в перчатке я раздвинула края раны и просунула иглу под пулю так, чтобы зацепить ее конец. С колотящимся сердцем поддела пулю иглой, выталкивая наружу. Из раны хлынула черная кровь. Когда верхняя часть железной пули показалась из тела Роана, я схватила пинцет и, зажав ее, вытащила до конца и бросила на пол. Роан слабо застонал. Из раны опять хлынула кровь, я прижала ее бинтом.
Потом взяла инструменты для наложения швов – иглу и щипчики – и аккуратно зашила рану, прислушиваясь к дыханию Роана.
На лбу у меня выступили бисеринки пота. Я, конечно, не хирург, но рассчитывала, что магия Роана поспособствует успеху операции.
Я завязала узелки на швах, выпрямилась и стянула перчатки. Нащупала пульс – он стал немного сильнее. Нужно добиться, чтобы Роан опять излучал свет.
К сожалению, копание в открытых ранах не вполне соответствовало моим представлениям о предварительных ласках. И, что хуже всего, боль от собственной раны становилась просто невыносимой, хотя я должна как-то заглушить ее.
Я положила ладони на грудь Роана и закрыла глаза, запирая в клетку все мысли о боли. Представила ощущения его губ на своих губах во время поцелуя в хижине. Отблески костра на мускулистых плечах, похотливый взгляд зеленых глаз. Свое обнаженное тело под одеялом, его руки, ласкающие мою голую кожу. Когда я подумала об этом, боль как будто отступила. Сердце забилось чаще, в животе разлилось тепло. Я медленно провела кончиками пальцев вниз по груди Роана, чувствуя, как учащается его дыхание.
Я представила себя в лесу в прозрачном красном платье. И Роана, который охотится на меня. Я видела, как его мощная фигура с шумом продирается сквозь подлесок, как я прижимаюсь спиной к дереву. Как Роан сгребает меня в объятия, задирает подол, лапает мой зад, пока я обвиваю ногами его бедра. Как он крепко целует меня.
Я открыла глаза, с удивлением обнаружив себя склонившейся над Роаном. Наши губы почти соприкасались. Он медленно открыл глаза, горящие глубоким золотым светом. Теперь я чувствовала его магию, от которой по телу разливался жар желания, сердце билось учащенно. Роан обнял меня, запустив одну руку в волосы, а другой скользнув вниз по спине. Словно завороженный, он привлек меня к себе для поцелуя, провел своими губами по моим и прикусил мне нижнюю губу.
Сильнейшее желание охватило меня всю – и в этот момент я отстранилась. И сразу же острая вспышка боли пронзила тело в месте выстрела.
– Не надо, Роан. Я просто помогала тебе.
– М-м-м… – Роан провел руками по моему телу и выпустил из объятий. Он весь светился чистым золотом. – Почему-то мне кажется, что ты и сама не можешь от меня оторваться.
Моей похоти должно было хватить только на то, чтобы помочь ему. Я не собиралась целоваться со своим преследователем.
Я выпрямилась, с трудом переводя дыхание:
– Тебе лучше?
– Гораздо лучше, пикси.
Я соскользнула с него, держась за живот.
– Замечательно. А теперь расскажи, зачем ты преследовал меня последние три года.
Он сел, хмуро уставившись на мой живот.
– Ты ранена.
– Знаю. Но я задала вопрос.
– А я не буду отвечать, пока ты истекаешь кровью. Разреши тебе помочь.
У меня иссякало терпение. И кровь, наверное, тоже. Я медленно поднялась, чувствуя головокружение.
– Знаешь что? Я найду тебя позже. И тогда тебе придется ответить на мой вопрос.
– Где Рикс?
– Он мертв.
– Это ты его убила?
– Да.
Роан лукаво улыбнулся:
– Я впечатлен, пикси.
– Я не ставила себе такой цели.
Тем не менее, выходя из церкви, я почувствовала странный прилив гордости. Уже в дверях крикнула:
– Я узна́ю твои секреты, Роан Таранис! Это моя работа.
– Хорошо! – крикнул он в ответ, и его голос эхом отразился от сводов. – Но, возможно, сначала ты захочешь узнать свои.
В «Винном погребке Лероя» царила мрачная атмосфера, нависая над полупустым залом как темная грозовая туча. Пожилая женщина в наряде графини елизаветинской эпохи, вся в рубиновых украшениях, проводила меня взглядом, когда я пересекла зал и села за барную стойку, положив на нее сумку. При этом я слегка сморщилась: живот все еще болел в том месте, куда попала пуля. Тем не менее время, проведенное в приемном покое, пошло мне на пользу – не столько из-за самого лечения, сколько из-за мощных волн страха других людей, которые успокоили и почти целиком исцелили меня.
Лерой обернулся и нахмурился, подозрительно глядя на меня.
– Можно бокал кларета? – спросила я.
Он кивнул и потянулся к одной из бочек, чтобы выполнить заказ.
Стул рядом скрипнул – на него взгромоздился Элвин.
– Привет, красавица. Что у нас на ужин?
– Лично у меня бокал кларета, – ответила я.
– А, хорошо! – Он улыбнулся, прикрыв налитые кровью глаза. Как обычно, в воздухе вокруг него витало марихуановое облачко. На футболке на сей раз красовалась надпись «Дело рук своих». – Я Хэнк Марвин.
– Что?
– Рифмованный сленг [53], разве нет?
– Умираешь с голоду, – я решила подыграть ему.
– Ну да.
– Ладно, закажу тебе поесть. Но мне не помешает кое-какая помощь.
Казалось, Элвин изо всех сил старался не закрыть глаза.
– И что за помощь?
– Урок чтения.
– С виду ты вполне умная… Читать не умеешь?
Я порылась в сумке, стараясь не касаться железного ножа, искореженного душой Рикса. От него исходили волны темной энергии, и я, не задев его, нашарила газетную вырезку.
– Умею, но только не это, – и положила газету на барную стойку. Там была заметка, которую я нашла в хижине Роана, – о смерти моих родителей. Странные пометки Роана расползались по краям паучьим почерком.
Элвин на секунду уставился на газету и снова перевел взгляд на меня:
– Ну, что ж… Я уверен, мы что-нибудь придумаем. На крюке у мясника.
Похоже, опять рифмованный сленг.
– Ужин в обмен на урок чтения. Договорились?
Лерой поставил
