Боясь того, что могу увидеть, я посмотрел на Аноис, выискивая стыд, презрение, страх, все, к чему привык и что понимал очень хорошо, но вместо них лишь спокойствие, симпатия, смущение и что-то теплое, обволакивающее и успокаивающее. Понимание? Аноис понимает меня? Такое возможно?
– Вы подарили мне прекрасный день, Бриан. Я многое увидела, многое узнала, много смеялась, и все это бесценно. Но знаете, за что я особенно благодарна вам? За желание обнять вас.
– За желание?
– Да, я хочу обнять вас, Бриан, и нахожу это желание прекрасным. Вы позволите мне?
– Сочту за честь.
И тогда она обняла меня, положив голову мне на грудь, а я, не думая о том, как это выглядит со стороны, приобнял ее, и ко мне пришел покой, и растаяли видения искалеченных тел, и отступила паранойя, и я вдруг подумал, что какие бы враги ни угрожали империи, я для каждого найду дерево и веревку. Понимая, что это чувство умиротворения не продлится долго, я насладился каждым мгновением, прежде чем Аноис отпустила меня.
– Пойдем домой? Начинает темнеть.
Она согласно кивнула, и мы отправились обратно в Олдорн. Дома нас уже дожидался накрытый и сервированный стол, почти не побитый чайный сервиз, отменный ужин. Потом мы переместились в библиотеку и долго проговорили у камина. Беседы не коснулись ничего важного, зато вышли легкими и приятными. Перед тем как отправиться к себе, Аноис мягко взяла меня за руку и посмотрела в глаза:
– С днем Звезды, Бриан.
– Так вы знали?
– Тани л’Вэйн сказала мне. «Он не празднует свой день Звезды», – сказала она. А я пообещала ей, что в этот день не позволю вам просидеть взаперти. К сожалению, я не знала, что вам подарить.
– Никто не знает, – улыбнулся я. – Ни Ив, ни Инч не знают, чего я хочу, и давно меня этим попрекают. Будто я сам знаю. Но вы угадали. Спасибо за подарок.
– Вы хотели погулять по городу? – рассмеялась она.
Нет, я хотел чуточку покоя, и я это получил.
– Спокойной ночи.
Желая ей этого, я уже знал, что спать не буду. Ведь сам я не забыл о своем дне Звезды – пришла та самая ночь.
– Себастина?
– Все сделано, хозяин. Все двери и окна заперты, Луи и Мелинда настороже. Никто не потревожит вас.
– Увидимся утром.
Я запер кабинет изнутри и положил ключ на стол. Затем прошел через гостевую комнату, через комнату с моей коллекцией оружия – в библиотеку. Цилиндрической формы комната, высотой в три этажа, в которой все стены – один огромный книжный шкаф. Камин, широкий стол и несколько кресел, ковры и картины. Все книжные полки связаны лестницами, помостами, коваными перилами. Около тысячи старинных фолиантов, купленных и свезенных в одно место моим отцом, являются сокровищем этой библиотеки, на которое не раз уже покушались. В свое время я прочел все, что смог. Часть книг написана на языках столь давно и безнадежно умерших, что мне не удалось найти переводчиков или хотя бы учителей. Зато, исследуя стеллажи, я нашел неприметный кованый завиток, открывающий путь к потайной лестнице. Поднявшись на второй ярус, я прошелся вдоль полок, мягко надавал на рычажок – фрагмент стены отъехал в сторону. Оказавшись на винтовой лестнице, сработанной из простого камня, я начал спуск под землю во тьме, освещаемой лишь моими часами. На последней ступени я остановился, глубоко вздохнул, набираясь храбрости, и сошел в зал правильной восьмиугольной формы.
Вокруг лишь голый камень, никакой мебели, никаких украшений. В плитах пола навечно запечатлен обугленными линиями магический рисунок кар-аккарала. Что это? Не знаю. Я изучал магические трактаты и перечни со всего мира, а когда нашел похожий чертеж, рядом значилось лишь наполовину стершееся название на кисеммийском, языке таком же мертвом, как и все его исконные носители. Пройдя в центр зала, я встал у каменной тумбы и раскрыл одиноко лежащую на ней книгу, затем усилием воли зажег вечные факелы на стенах. Магия… Время близится, и я чувствую, как эта сила наполняет меня. Это удивительное чувство для того, кто не владеет ею постоянно. Вот как чувствует себя Инчиваль, Алфина, они все время живут с ощущением такой власти! Время настало – я маг.
Пролистав страницы до закладки, я нашел заклинание, перед которым остановился в прошлом году, и начал его читать. Магическая сила витает вокруг пьянящим круговоротом, но вот последняя строчка прочтена вслух, ничего не происходит. Дав глазам небольшой отдых, я перехожу к следующему заклинанию. Новая неудача. Затем следующая, и еще одна, и еще. Я читаю все заклинания подряд, в лучшем случае смутно понимая их назначение, и не добиваюсь никакого результата. Ощущение небывалой силы начинает меня покидать, и я понимаю, что провел за своим занятием всю ночь. Распрощавшись с последними крупицами этой силы, я закрываю книгу и надолго замираю, опираясь на тумбу.
Вернувшись в библиотеку, я закрыл проход на лестницу, опустился в одно из кресел и прикрыл глаза. Усталости нет. Ее никогда не было после ночи, проведенной за занятиями магией. Тело мое оставалось полным сил, но в душе я жалел о новой неудаче. Теперь придется ждать целый год до новой попытки.
Старая кобра говорит, что моя мать была необычной магессой. Такие, как Монрай л’Мориа, рождаются не каждое тысячелетие, обожает повторять Алфина. Незамужняя и бездетная, старуха души не чаяла в Монрай и пророчила ей будущее великой волшебницы. Пока не появился Крогас ди’Аншвар, выкормыш Темноты, позор и проклятье рода л’Мориа. И хотя почти каждое слово Алфины, сказанное о моем отце, является проклятьем, несколько раз я все же слышал от нее, что «этот ублюдок был на редкость сильным черноязычником». Так получилось, что у пары тэнкрисов, редкостно одаренных в плане магии, уродился отпрыск, совершенно нечувствительный к магическому искусству. Еще одно громадное разочарование для Алфины. Но есть ночь, одна-единственная ночь, когда в одном-единственном месте во мне просыпается нечто. Я не знаю, откуда это берется и куда уходит, но на одну ночь в году я становлюсь магом. Жалкой тенью мага, если быть объективным. И каждый раз я спускаюсь вниз и читаю все заклинания из книги подряд, как бы глупо это ни было. Почему я делаю это? Потому что я точно не знаю, что делаю. Потому что раз в год я спускаюсь в комнату, в которой погибла моя мать, и пытаюсь вспомнить, что произошло в ней тогда.
Пятьдесят пять, это мой возраст, сущая ерунда для нашего вида. Большую часть независимой жизни я провел на южных и восточных фронтах, участвуя то в одном конфликте, то в другом. Потом возвращение домой и снова служба. Видит Силана, я многое повидал и пережил, многое, что не смогу забыть до самой смерти, но есть одна вещь, которую я не могу вспомнить. Как умерла моя мать? Куда исчез мой отец? Почему я так уверен, что был там пятьдесят лет назад, внизу, в экранированном зале идеальной восьмиугольной формы, но не помню, что там произошло? Огонь… да, там было много огня, камень опален во многих местах, но и только. Голоса, какие-то звуки, все приглушенно, словно сквозь слой ваты, а перед глазами огонь и размытые пятна…
