В восемь вечера фургон из подмосковной воинской части въехал на территорию «Центра» и остановился напротив одного из цехов. Водитель остался за рулем. Из кабины вышли двое мужчин в белых куртках и направились в цех. Они приехали за контейнером, содержащим пятьдесят килограммов «красной ртути». Спустя час они вышли из цеха с большой картонной коробкой, поставили ее на тротуар около фургона. Надпись на коробке гласила: «Холодильник». Потом эти двое открыли задние дверцы и погрузили коробку в фургон. Фургон медленно развернулся и подъехал к главным воротам «Центра». Там его уже ждали шестеро вооруженных солдат в пятнистой форме, стоял грузовик для охраны. Солдаты рассаживались вдоль бортов, лениво обмениваясь шуточками с теми, кто оставался.
Пока начальник охраны «Центра» дотошно осматривал груз, шофер и его напарник забрались в кабину машины.
— Брось ты нервничать, — сказал напарник. — Куда спешить-то?
— Спешить некуда, верно, только чего он там копается, на нервы только действует, — ответил маленький костлявый шофер лет сорока.
— Куда едем сегодня?
— На авиационный завод. Это километров восемьдесят отсюда.
— И зачем только авиации «красная ртуть»? — не унимался напарник.
— Ты разве не знаешь? — водителю захотелось блеснуть своими познаниями. — Если покрыть поверхность боевого самолета тонким слоем «красной ртути», он становится практически невидимым для радаров.
Наконец начальник охраны взмахнул рукой: езжайте, мол, и черный фургон медленно выехал из ворот. Тот же маневр проделала машина с солдатами. Выехали из Новообнин-ска, когда уже стемнело. Фары обеих машин выхватывали из кромешной тьмы стволы больших деревьев, растущих вдоль дороги. Водитель закурил, сигарета повисла на губе.
— Часа за два управимся, как думаешь? — напарнику явно хотелось поболтать. Однако шофер в ответ только кивнул.
— Как твоя киска — ждет тебя сегодня?
У водителя в Москве была жена, а в Видном жила подружка — ее супруг, моряк с речного торгового корабля, больше времени проводил в плавании, чем дома.
Шоферу не хотелось обсуждать эту тему: кому какое дело, ждет его подруга или не ждет. По правде говоря, они на сегодня договорились, если он запоздает, то разбудит ее, не в первый раз.
Но у него есть еще кое-какие планы — поважнее, чем любовь, и до этих планов уж точно никому дела нет. Из-за них он и нервничает, даже напарник что-то заметил. Но тот, решив, что приятель сегодня просто не в духе, почел за лучшее больше его не трогать и погрузился в собственные мысли, отметив только про себя, что едут они нынче быстрее обычного: никогда еще скорость в этих рейсах не превышала сорока километров в час. Охрана двигалась позади, метрах в семидесяти.
Солдаты сидели вдоль бортов и травили шутки да приколы. У каждого автомат через плечо, курок на предохранителе. Обычный рейс, скука, выдумка начальства.
А про себя думали кто о чем — о бабах, о выпивке, о том, что хорошо бы лечь поспать. То и дело на поворотах черный фургон скрывался на несколько мгновений из виду, но тут же снова появлялся в желтом свете фар. Было тепло, одновременный шум двух моторов перекрывал все ночные звуки.
В одном месте шоссе круто взбиралось вверх — примерно в двух километрах от развилки, где вливалось в другое, более оживленное. На подъеме крутой поворот — вот здесь фургон очередной раз скрылся из глаз, а водитель второй машины вдруг почувствовал сильный толчок и едва не выпустил руль: машину тряхнуло, она осела на левый бок, послышался громкий хор проклятий и грязных шуток. Водитель посигналил едущим впереди, но ответа не последовало.
— Можете ржать сколько хотите, — крикнул он солдатам, — а колесо придется менять!
Он спрыгнул на дорогу и закричал от боли, наступив на металлическую звезду с острыми краями, их тут были сотни, вся дорога усыпана. Проколотыми оказались две покрышки.
— Вызывай по радио фургон, — крикнул водитель сержанту. — Сообщи о нашей задержке. Пусть подождут!
Сержант взялся было за передатчик, но тот глухо молчал.
Тогда вместе с солдатами он попытался выровнять машину — ничего из этого не вышло, и он приказал всем отойти на обочину. Вот тут-то и взорвались две ручные гранаты со слезоточивым газом: брошенные кем-то из-за кустов, они легли как раз там, где кучкой стояли солдаты.
Ребята кинулись врассыпную прочь от машины. Некоторые бросились бежать. Сержант, кашляя и задыхаясь, пытался криком вернуть их. В суматохе без труда скрылись те двое, посеявшие панику, — они свое дело сделали. Понадобилось целых двадцать минут для того, чтобы солдаты собрались на шоссе, пришли в себя, убрали с дороги колючие звезды и сменили колеса. Дали пару очередей по кустам, но без особого результата.
А ушедший вперед фургон, обогнав свою охрану, тоже вскоре остановился: фары осветили гигантский завал, перегородивший узкую дорогу. Водитель заглушил двигатель — он сохранял полное спокойствие.
— Это что такое? — ахнул напарник. — Где наша охрана?
— Застряла где-то, — водитель, наклонясь к стеклу, пытался рассмотреть что-то впереди. — Похоже, это нарочно нам подстроили…
— Вызывай охрану, скорее!
Но передатчик не действовал. И тут в свете фар выросли фигуры бандитов, их лица были скрыты масками — лишь глаза сверкали в прорезях. Стволы автоматов зловеще уперлись в дверь кабины.
— Вылезай, руки вверх! Поживее!
— Быстро выходим, — заторопился водитель. — А то пристрелят.
Из кабины они выскочили по разные стороны, и тут же из-за деревьев появились еще какие-то люди, тоже вооруженные. Приятелям мгновенно скрутили руки, столкнули на обочину, велели лечь лицом на землю и связали ноги. Залепили рты пластырем и оттащили на несколько метров, в заросли кустов лесополосы. Картонную коробку, где находился контейнер с «красной ртутью», бандиты перенесли в свой пикап, укрытый тут же под деревьями, — это заняло считанные минуты. Не теряя времени пикап — в его кабине находились двое, — выехал на шоссе и на предельной скорости понесся в Москву, а через час уже затерялся в лабиринте улиц и переулков многомиллионного города.
* * *
О нападении на фургон и похищении пятидесяти килограммов «красной ртути» Савельев узнал только в половине седьмого утра. Он позвонил генералу Павлову и доложил о событии все, что ему было известно. Пока служебная машина генерала пробиралась с мигалкой из пригорода в центр сквозь обычную утреннюю толчею на улицах, он обдумывал план действий, который поможет ФСБ достойно выйти из этого щекотливого дела.
Но когда машина подъехала к зданию на Лубянке, Павлов уже решил, как ему следует поступить. Войдя в кабинет директора ФСБ Путилина, генерал сообщил о случившемся в самых общих чертах, проявив большую осторожность.
