Спустившись, девушка одернула одежду и обернулась. Торговец забирался на козлы, натужно пыхтя и отдуваясь. Мару продолжал сидеть, глядя на Турцела и Имельду.
— Ты чего там застыл? Сейчас с ним уедешь, — улыбнулась девушка, поставив руку козырьком ко лбу, чтобы солнце не светило прямо в глаза. День обещал разыграться к обеду. За время пути все облака разбежались по небу, спрятавшись за горизонт. Торговец, наконец, забрался и взялся за вожжи. Мару даже не думал двигаться с места, глядя на девушку каким-то не передаваемым взглядом. Турцел молчал сзади. — Мару? — Имельда растеряно забегала взглядом от лошадей к мужчине.
— Ну, бывайте, — торгаш замахнулся и хлестнул лошадей. Телега, скрипя колесами, разрезая слой грязи, медленно двинулась вперед.
— Стойте, подождите! Да постойте же!
Торговец недовольно отдал команду лошадям и те непонимающе заржали, но остановились.
— Ну, чево еще!? — он недовольно обернулся. Раскрасневшиеся щеки гневно затряслись, но Имельда не обратила на это ни малейшего внимания.
— Мару, что происходит? Ты не идешь с нами? — Мужчина будто смущенно и даже виновато мотнул головой, но взгляд не спрятал. — Но как… Как же… Куда? Почему? — полная растерянность отразилась на лице.
Он протянул руку с довольно высокой повозки, глядя на Имельду сверху вниз. Посмотрев на протянутую руку, девушка пару раз хлопнула глазами, но вцепилась в нее, словно утопающий в спасательный канат.
— Это твой путь, — намеренно произнес он на вааларском, — Не моя битва.
— Да я же не… Но… Как же, — Имельда стала чаще моргать, не улавливая сути. Она совсем не хотела принимать очередной выверт реальности. — Я думала, что мы… Там, между нами… — она одернула сама себя. Мысли путались, а дыхание стало тяжелеть. Ее карточный домик, который она пыталась собрать, рухнул, так и не достроенный. В очередной раз ситуация выходила за грань ее контроля и это выбивало из колеи. Руки затряслись. Разум понимал, о чем говорит Мару, что на самом деле все было именно так: это был не его путь. Он лишь вызвался ее проводить, но не сопровождать всю жизнь. Это разное. Но сердцем то она чувствовала совершенно иное и осознать такое его решение она совершенно не могла. Не хотела. — Мог сказать раньше, — она отпустила его руку резче, чем было необходимо, — Просто сказать.
— Ну?! Долго мне еще ждать!? Время — деньги! У меня товар простаивает!
— Езжай, — Имельда метнула в сторону мясистого торгаша не самый добрый взгляд. Мужик поерзал на козлах, стеганул излишне скоро лошадей, и повозка дернулась в путь. — Удачи, — произнесла девушка, глядя уже на Мару. Во взгляде плескалась целая смесь из обиды, разочарования и растерянности. Мужчина приложил пальцы ко лбу, отнял их в сторону девушки и вернул к себе.
Имельда пыталась понять суть этого жеста. По туманным попыткам Мару объясняться без слов, она примерно уяснила, что этот жест значит. Он был относительно универсален и применялся тем племенем, что спасло маленького мальчика в далеком прошлом, когда нужно было поблагодарить, поприветствовать или попрощаться. Человек отнимал часть себя, связывал с другим человеком и возвращал это единство себе. Словно говоря: я буду помнить тебя в душе. Вот что это означало. Хотелось повторить, но представив, как со стороны это будет выглядеть неестественно и глупо в ее исполнении, она отвернулась и прошла мимо Турцела, глядя под ноги, куда-то в грязь. Тур пару раз махнул Мару на прощание, улыбнувшись немного грустно, и отправился вслед за девушкой по слякоти дороги, ведущей к центральному тракту.
Он был уже близко…
Глава 11
Удивительно, но вот уже час их пути, Турцел пристыженно молчал, шагая рядом с девушкой, но все время либо немного впереди, либо немного позади, чтобы не пересекаться взглядом.
— Ты знал, да?
— Ась? Шо знал? Нет, нет, я ничегошеньки…
— Не заливай, Тур. Врешь ведь, сразу видно, — мужчина звучно засопел, разбрызгивая грязь впереди, — И это при том, что я даже лица твоего не вижу.
Он затормозил, так что Имельде пришлось его обогнуть, перешагнув через небольшую лужу.
— Ну, да, да, знал… Мы еще ночью попрощались, так сказать. Я ему рассказал, где меня найти, если вдруг его занесет в Ваалар.
— Быстро вы нашли общий язык.
— Так мужик мужика всегда понять сумеет! Также, как и баба… э, ну, то есть, женщина женщину! — он поравнялся с девушкой, — Даже если на разных языках будут изъясняться.
— Да уж… А я даже не заподозрила. Конспираторы хреновы.
Турцел глянул на девушку. Она не была злой или раздраженной. За час тяжелой ходьбы по грязи вся бравада и злость улетучились, словно капля воды на раскаленной сковородке. Остались лишь тоска, неприятный осадок из неясных чувств и вполне осязаемая боль в колене, которая стала лишь отчетливее. Расшифровать свои переживания она еще не могла, даже не бралась. Бередить этот тугой клубок гремучих змей сейчас — не самое лучшее время.
— Ну, понимаешь, его наверно можно понять. Он, понимаешь ли…
— Турцел.
— Ась?
— Не оправдывай его. Это вообще ни к чему.
— Ну, как же… Вы ведь… Ты же… А он…
— Я его ни в чем не обвиняю. Мне никто ничего не обещал. Он мне ничего не должен. Вообще наше с ним совместное путешествие несколько затянулось. Наши пути должны были разойтись уже давно. И помогал он мне слишком долго и много. Пора и честь знать. Я ему, итак, уже по гроб жизни должна. — Турцел с лицом-тяпкой слушал монолог девушки, который больше походил на уговоры самой себя, но решил придержать этот вывод при себе. — Да… так будет лучше. Пусть будет подальше от меня.
— Не знаю, почему тебе так не терпится попасть в столицу, но видимо это очень веская причина, раз ты даже от своего человека отказалась.
— Что значит своег… Он не мой! — фыркнула Имельда, скривившись.
— Ну, да, ну, да, я что, слепой што ль, — он заулыбался, снова обнажив все свои широкие зубы.
— Какая разница, что я чувствую к нему, если он решил сам уйти. Мне его к себе веревкой привязать что ли? И вообще… Ты бандит или сваха!?
Турцел засмеялся звонко и громко, разнося свой яркий голос по полям, которые пятнистыми шкурами раскинулись по обе стороны от дороги. Снег постепенно сходил, обнажая жирный густой чернозем плодородных почв.
— Странные вы, люди… — протянул он, вытирая с загорелого лица выступившие слезы. — Тяните все чего-то, ищите, ходите за тридевять земель… А счастье-то вот оно, под носом.
— Кто тебе сказал, что счастье обязательно завязано на другом человеке?
— Никто не сказал, сам осознал.
— И что же ты понял? Давай, поделись, о Турцел Гудрич, великий мыслитель, — ехидно заулыбалась девушка.
— Ну… — мужчина сгрузил свои густые брови цвета меди на переносицу, задумавшись.
— Чего стоят все эти деньги, большие дорогие дома и палаты, ящики и сундуки, набитые разным скарбом, знания и истины, если всем этим нельзя поделиться с кем-то? Если ты возвращаешься в пустой дом после работы, зачем этот дом тебе?
— Чтобы не жить на улице, Тур. Иначе ты будешь бездомным.
— Да, это ясно. Я не о том.
— А о чем?
— О том, что, если есть к кому возвращаться, то жизнь становится слаще, — он протянул эти слова с какой-то мягкой теплотой. И Имельда поняла, она еще очень много не ведает о Турцеле. Почему она решила, что знает его вдоль и поперек, увидев некоторые части его жизни? Стало немного стыдно. — А когда есть ради кого стараться, ради кого жить, то и жизнь становится намного более насыщенной и осмысленной.
— Мне есть ради кого жить, — глядя под ноги, произнесла Имельда. Турцел взглянул на нее, понимая, что девушка сейчас вовсе не о Мару.
— Ты поэтому так стремишься в столицу?
Девушка кивнула, заметив, как порывается Турцел завалить девушку вопросами, но меньжуется, в нерешительности кусая губы. Не то чтобы Турцел обладал неким тактом, просто он немного побаивался девушку, хоть и тщательно скрывал это.
