— Ты просто крылатый клоп, которого я могу прихлопнуть, не заметив. Никакой гламор этого не изменит и не приведет к тебе в постель нормальную женщину — которых ты, кажется, предпочитаешь.
— Гламор приводил их ко мне не однажды, царь Шолто. — Ройял усмехнулся, и по его глазам я поняла, что он сейчас скажет гадость. — Пусть тебе Мерри расскажет о моем гламоре и о том, как он ей понравился.
Эмоции Шолто ясно отразились на его лице. Он сердито повернулся ко мне.
— Не верю, — сказал он.
— Правильно не веришь, — сказала я. — Но если бы я его вовремя не остановила, могло бы и случиться. Ты не поймешь, если никогда не оказывался в центре внимания феи-крошки — носителя любовной магии. У них гламор сильнее, чем у многих сидхе.
— Вспомни, царь Шолто, мы скрываемся от смертных среди бела дня — они нас принимают за настоящих бабочек, стрекоз, за цветы. Им не удается разгадать наш обман, а гламор сидхе они могут разбить.
— Тогда почему вы не работаете в детективном агентстве Мерри? — спросил Шолто. — Могли бы вести слежку.
— Могли бы, если бы объекты не выходили за пределы зеленых районов. Но они то и дело уходят в места, где слишком много железа. — Ройял испуганно вздрогнул.
Из волос Шолто с визгом вылетели две крошечные феи, словно даже слышать такое было страшно. Трое оставшихся спрятались глубже, как дети, заслышавшие чудовище под кроватью.
— Почти никто из нас не может проникнуть в промышленные районы, — сказал Ройял.
— То есть ваш гламор действует только на нежные материи, — заключил Шолто.
Ройял глянул на него, и на изящных губах зазмеилась улыбка.
— Наш гламор очень, очень хорошо действует на нежные материи.
— Мерри я верю на слово, так что если она говорит, что твой гламор силен, я ей верю. Но я услышал, что она запретила тебе применять к ней свои способности.
— На этой неделе я буду получать дань, которую Мерри платит королеве Никевен. Полагаю, она предпочтет, чтобы я воспользовался гламором.
Шолто почти не пришлось поворачивать голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Ты все еще жертвуешь Никевен кровь через ее посредников?
— Нам по-прежнему нужны союзники, Шолто.
— Зачем, если ты не собираешься садиться на трон?
— Шпионаж, — шепнул Ройял. — Феи-крошки — как пресловутая муха на стене, царь Шолто. Никто на нас не смотрит, никто не замечает.
Шолто переводил взгляд с меня на него.
— А я думал, что на вас работает старая сеть Дойла.
— У Мрака есть свои источники, но совсем не такие приятные, как у Мерри.
Мне ясно было, что Ройял играет с Шолто, пытается вызвать у него раздражение. Ройялу страшно нравилось, когда он заставлял кого-то из моих любовников его приревновать. Доволен он тогда бывал как слон.
Шолто нахмурился, но миг спустя рассмеялся, удивив и Ройяла и меня. Я просто удивилась, а Ройял чуть не подпрыгнул у меня на плече. Феи вылетели из волос Шолто и унеслись в небо, за дом.
— Что ты услышал смешного, о Царь Слуа? — спросил Ройял.
— Ревновать ты тоже заставляешь гламором?
— Твоя ревность имеет то же происхождение, что и реакция Мерри на меня. Ничего магического в ней нет.
Шолто посерьезнел и вгляделся в лицо человечка, не сердито, а внимательно. И вглядывался так долго и пристально, что Ройял не выдержал, спрятал лицо в моих волосах. Я заметила, что это был обычный жест у фей-крошек — они так делали, когда смущались, пугались, когда кокетничали или когда не могли придумать, что еще делать. Ройяла смутило пристальное внимание Шолто.
Мунго боднул мне руку головой, я погладила его гладкий лоб. Если собаки среагировали — значит, не одному только Ройялу стало неуютно.
Я стала гладить собак, снимая лишнее напряжение.
— Пойдем в дом, — сказала я наконец.
Шолто кивнул:
— Да, нас ждут.
Он подал мне руку и повел в дом под шепот Ройяла мне на ухо:
— Слуа на нас охотятся, как гоблины. И едят.
Я споткнулась от неожиданности на невысокой ступеньке входной лестницы. Шолто меня подхватил:
— Что с тобой?
— Ничего, споткнулась.
Может, надо было спросить у Шолто, но если это правда — я ее не хотела знать, а если нет — все равно я бы его оскорбила этим вопросом. Разве можно спрашивать у будущего отца твоего ребенка, у мужчины, которого ты должна любить, не практикует ли он в свободное время легкий каннибализм?
— Боишься спросить, — прошептал Ройял, будто мелкий бес на плече.
Уже на пороге я наклонилась к Шолто и тихонько спросила:
— Слуа действительно охотятся на фей-крошек?
Он нахмурился и покачал головой, глянув на Ройяла, глубже закопавшегося в мои волосы.
— Ради еды — не охотимся. Но когда они слишком нас достают, мы очищаем от них наш холм. Ну а каким способом мои подданные прибирают свой дом — их дело. В своем царстве я фей-крошек не терплю, потому что ты права: о них вечно забываешь, а шпионы у меня дома мне не нужны.
Ройял совсем спрятался у меня на затылке, обхватив мою шею руками и ногами, будто древесный ствол.
— Прячься-прячься, Ройял, я все равно не забуду, что ты здесь, — сказал Шолто.
Я затылком ощутила, как колотится у Ройяла сердце, и едва ему не посочувствовала, но тут он принялся целовать мне шею. Затылок ниже линии волос — эрогенная зона, и под его легкими поцелуями я ощутила совершенно нежелательную реакцию собственного тела. Я его согнала.
Я переодевалась в спальне к ужину, когда в дверь постучали..
— Кто там?
— Китто.
На мне еще оставались юбка, чулки и туфли, но сверху был только темно-коричневый лифчик с кружевной отделкой. Впрочем, Китто входил в список тех, от кого не было нужды прятаться. Улыбнувшись, я сказала:
— Заходи.
Он нерешительно заглянул в дверь: мне достался редкий и высоко ценимый, как ему было известно, случай несколько минут побыть в одиночестве. Но я его уже два — почти три — дня не видела и соскучилась. Моя улыбка стала еще шире, едва я увидела черные кудри и огромные миндалевидные глаза, бирюзово-синие, как вода в бассейнах, тут и там раскиданных по округе. Тонкая вертикальная линия зрачков уже не нарушала для меня красоту его глаз. Это были глаза Китто, и я любила и глаза, и все лицо, с его тонкой костной основой и треугольным подбородком. Из моих мужчин он был самым изящным — ровно четыре фута ростом, на фут ниже меня. Но при этом с широкими плечами, узкой талией, крепкой задницей и всеми прочими атрибутами мужественности в идеальном мини-воплощении. Он носил дизайнерские джинсы и обтягивающие футболки, выгодно подчеркивающие свежеприобретенную мускулатуру. Дойл всех стражей гонял в спортзале до седьмого пота.
