на заплаканное лицо Ивон и пыталась представить рядом с ней Реми. В ее жизни, в ее постели, представить его отцом ее ребенка. Но ведь все совпадало – человеческая возлюбленная, отношения с которой порицались семьей Инг-Мари, это было относительно недавно, уж по меркам фэйри точно. Он сказал, что она умерла, но ведь он мог иметь в виду, что она мертва для него. Фэйри коварны, и люди для них, что пыль под ногами…
Собственные недавние слова пронзили сердце болью.
– Почему вы уверены, что это был именно снежный эльф? – ухватилась она за соломинку. – Вы же его забыли.
Ивон вскочила с дивана и скрылась в комнате. Вернулась она с альбомом в руках.
– Я не помню его лица и имени, но вот это всплыло в памяти после того, как Бенни появился на свет. Смотрите.
Она протянула Эбби альбом, где на открытой странице был талантливый акварельный портрет прекрасного существа с длинными белыми волосами и глазами цвета весеннего неба. Это мог быть совершенно любой снежный эльф, если бы их было так много, чтобы из них выбрать.
Только вот Эбби уже понимала, что это ее Реми. Еще один мужчина, которого ей пришлось разделить с другой.
– Что за лекарство? – спросила Джейн, прерывая затянувшуюся паузу.
– Для Бенни, – ответил Гиббсон. – Он родился полукровкой, и это его убивает.
Эбби переглянулась с Джейн, такой же удивленной.
– Но разве это возможно? Дэниэл обмолвился, что человеческая кровь подавляет кровь фэйри и их общий ребенок должен родиться человеком. Разве это не так, скажи, Джейн?
Она не ответила, но обратилась сразу к Гиббсону:
– Я могу посмотреть на него?
– Ивон, проводи мисс к Бенни.
Девушка послушно поднялась и поманила Джейн за собой в детскую.
Эбби осталась со своим бывшим начальником наедине.
– Ты же тоже думаешь, что Ивон соблазнил Реми Инг-Мари? – спросил он. Эбби хотелось бы поспорить с ним, но она не находила в себе сил на это.
– Это не он, – покачала она головой. – Я знаю Реми, он бы никогда так не поступил. Он любит женщин, но это не может быть он.
Вышло не так уверенно, как Эбби хотелось бы, потому что она сама сомневалась и не могла этого скрыть.
– Дэниэл узнал о нашей беде и вернулся к Ивон. Обещал помочь Бенни и наказать фэйри, – грустно продолжил Гиббсон. – Он сказал, что знает способ сделать Бенни человеком раз и навсегда, вернуть все на свои места. А нам… нам ведь больше ничего не надо. Я делал все, что он говорил. Помог устроить его исчезновение и подкупил судью, вынесшего решение о признании его мертвым раньше срока. Ведь ты же это заметила, я помню. Пыталась протестовать.
Эбби тоже прекрасно помнила заседание, ее вывели из зала суда насильно, потому что она посмела обвинить судью в некомпетентности. Сейчас все становилось ясно.
– И можно сделать из полукровки человека? – засомневалась она. – Хотя если оказалось возможным рождение полукровки, то вопрос снимается.
Она села в кресло, потому что ноги буквально отказывались ее держать.
– Дэниэлу была нужна кровь фэйри, он прочитал об этом способе в книгах, запрещенных книгах, в которых хранились многие старые секреты. Я не вникал в подробности, я не маг, я обычный человек, мне и половины не понять. Мне главное, чтобы дочь и внук были в порядке, живы и здоровы. Я потому и Ивон ничего не рассказывал. Она думает, что мы с Дэниэлом ищем лекарство, но я уже не уверен, что все обстоит именно так, как он мне говорил.
– От этого не существует лекарства.
Джейн вернулась в комнату одна, и вид ее не сулил ничего хорошего.
– Как он? – спросила Эбби. – Ты что-нибудь понимаешь?
Джейн села на диван рядом с Гиббсоном и закинула ногу на ногу.
– Я не врач, но даже мне видно, что мальчик сильно болен.
– Тело как будто сопротивляется жизни, – проронил Гиббсон, ссутулившись и опершись локтями о колени. – Кровь не сворачивается, раны не заживают, кости хрупкие, как стекло. Он теряет зрение и слух, его мозг слабо развивается.
– Это влияние чужеродной магии в его организме, – уверенно сказала Джейн. – Это необратимый процесс. Именно поэтому полукровки попросту не рождаются. Даже эмбрион в утробе матери не способен образоваться. Это тупиковый путь. Выживают сильнейшие.
Эбби схватилась за голову. До чего же страшная история! Эбби больше не могла видеть в Ивон соперницу, если вообще успела увидеть. Ей было ее жаль.
– Так Дэниэл собирается призвать сида, чтобы исцелить ребенка Ивон? – произнесла она вслух поразительную догадку. – Дело только в этом?
Это казалось единственно верным вариантом, но почему-то Эбби больше не была способна видеть в Дэниэле только хорошее, как раньше. Была ли это чисто женская обида и ревность, от которых она не застрахована, или сигнал от интуиции, но Эбби казалось, что она упускает что-то важное из виду.
– Эбби, – вдруг позвал Гиббсон. – Как ты вышла на меня? Где я ошибся?
Она отвлеклась от размышлений и ответила немного рассеянно:
– Один уважаемый человек посоветовал мне начать сначала, и я перечитала личное дело Инг-Мари. Важный пункт о желаемом роде занятий стоял отдельно, на отдельном листке, вставленном в конец дела. Словно его добавили в последний момент. И напечатан он был не на машинке Джойс.
– Это мог сделать кто угодно, – резонно возразил Гиббсон.
– Но только вы показались Джейн знакомым, а та же Джойс, бездельница Джойс, которая вместо работы глазеет по сторонам и собирает сплетни, видела вас с моей сестрой. И это тоже могло бы означать что угодно, если бы я верила в подобные случайности. – Эбби поймала потухший взгляд мужчины. – При чем здесь Ребекка?
– Она предпочитала, чтобы ее называли Иолантой, – сказал Гиббсон, – это тешило ее больное эго. Ты уж прости, но мы с тобой столько лет работали вместе, и я могу позволить себе говорить, что думаю. Она не совсем в себе. Помешана на Хотторне, как кошка. Она часто выступала в роли посредника, когда Дэниэл не мог встретиться со мной сам. В последнее время это происходило все чаще. Потом я узнал про эти кровавые убийства и начал подозревать, что мы с Ивон отчасти стали тому виной. Точнее, только я. Ведь это я попросил Дэниэла о помощи. Прости, Эбби, прости. Он безумец, и я уже не понимаю, чего он хочет на самом деле.
Эбби отвела взгляд и увидела Ивон, стоящую в дверях детской. Ее глаза влажно блестели, по щекам катились крупные сверкающие слезинки.
Эбби нечего было предложить
