простую вещь. Логики нет. Это же фэйри, магия, природа. Это чувства и ощущения.
Она сползла на сырую жирную землю и легла на спину. Прямо над ней сквозь листву серело остывающее вечернее небо.
– Если ты и правда где-то здесь, – прошептала она, – дай знак. Позови меня, Реми. Пожалуйста.
Она закрыла глаза, погружаясь в шорох листьев и чувствуя холод сырой земли. Холод проникал в нее, и она будто погружалась в землю, сливалась с лесом. Мысленно Эбби продолжала звать Реми, пока ее не вытолкнуло на поверхность. Она вскочила так резко, что закружилась голова. На первый взгляд ничего не изменилось, но Эбби поменяла направление и побежала, лавируя между раскоряченными еловыми лапами и перепрыгивая через выпирающие из земли корни.
А потом ноги заскользили, опора ушла из-под них, и Эбби покатилась в овраг.
Все повторялось с пугающей точностью. Эбби откатилась в сторону, и в спину ей уткнулась голая берцовая кость. Из жухлой листвы торчали останки мертвых тел, запах стоял одуряющий. Эбби задержала дыхание до рези в глазах и все же пересилила себя и погрузила пальцы в гадкую массу из прелых листьев, земли и перегнившей плоти. Сопротивления почти не ощущалось, и она начала судорожно загребать сложенными ковшом ладонями. Ей попадались не переваренные землей останки, она старалась не смотреть. Вот теперь приближение темноты ощущалось ею как тиканье часов. Эбби не замечала, что по щекам катятся слезы вперемешку с потом – и то и то одинаково соленое, когда слизываешь кончиком языка.
Наконец, она зацепила что-то мягкое и живое. Схватила это, вцепилась ногтями и рванула на себя что было силы. Комья земли полетели в лицо, и с последним солнечным лучом Эбби вытащила тело Реми, грязного, бессознательного, но живого. Эбби упала рядом с ним и засмеялась от облечения. Она успела. Она успела!
Солнце встает над лесом, свет принося во тьму. Спит дитя человека, и видится сон ему. Дева, что всех прекрасней, дремлет в лесной глуши, ждет своего героя. Скорее ты к ней поспеши…
Эбби открыла глаза в комнате, освещенной иллюзорным огнем камина. Она медленно села, держась за больную голову. К горлу подкатывала дурнота, кислый привкус ягод еще ощущался на языке. Она поморщилась и посмотрела в сторону. На шкуре рядом с ней безмятежно спал Реми. Живой. Здесь.
Она всхлипнула и почти сразу, не выдержав, разрыдалась в голос. Реми мгновенно проснулся.
– Лерой? Лерой, а как я… – Он ошалело посмотрел по сторонам. – Хотя ерунда.
Эбби не успела глазом моргнуть, как оказалась в его объятиях. Весь ужас пережитого рухнул ей на плечи. Она плакала, задыхаясь и заходясь в истерике, ее трясло так сильно, что Реми пришлось как следует прижать ее к себе, чтобы успокоить. И это лучшее, что он мог для нее сделать.
– А если бы я не нашла… – пыталась сказать она, но срывалась на каждом слове. – Если бы не нашла…
– Что за вздор? Нашла бы, конечно. – Реми гладил ее по волосам. – Только не надо плакать.
– Ты не понимаешь! – Она попыталась отстраниться, но все, на что ее хватило, это посмотреть ему в лицо снизу вверх. – Ты был как мертвый!
Она хотела сказать, что даже в мыслях не смогла бы вынести его смерть, такую страшную, несправедливую. Да любую! Она хотела, чтобы он был, был с ней.
Реми погладил ее по щеке, и Эбби послушно закрыла глаза, отвечая на поцелуй. От слез на ее губах у него был солоноватый вкус.
– Смотрю, вам уже куда лучше, – прокомментировал доктор Ки, приоткрыв дверь. – С возвращением, Реми, точнее, с удачным побегом из тюрьмы.
Эбби смущенно опустила голову, но Реми и не думал ее выпускать, наоборот, обнял за плечи и по-хозяйски притянул к себе.
– Признавайтесь, чья была идея? И в чем она вообще заключалась? Сказать честно, я с комфортом устроился на ночлег, и тут декорации резко поменялись. Я вообще ничего не понял.
– Ну… Это длинная история, – вздохнула Эбби. – С чего бы начать? Мы с Джейн узнали, кто помогал Дэниэлу и по какой причине…
Рассказ и правда вышел довольно продолжительным, для этого даже пришлось перебраться в главный зал, где Ки достал откуда-то из-за прилавка пару стульев. Реми слушал, как ребенок увлекательную сказку, перебивал и громко возмущался на особенно неожиданных моментах. Когда Эбби дошла до задания скоге, самой стало не по себе. Эйс принес стакан воды, и она залпом выпила, заглушая мерзкую горечь во рту при мысли о тех отвратительных вещах, что ей приходилось видеть и, главное, делать.
– Мне нужно помыть руки, – потребовала она, хотя они были совершенно чистыми. Только все равно казалось, что земля забилась под ногти. Эбби передернуло, и Эйс отвел ее в уборную, кстати, вполне цивилизованную в противовес остальной обстановке. Пока она плескалась и драила руки куском ароматного клубничного мыла, Реми с Киллианом явно пришли к какому-то соглашению.
– А, ты уже. – Реми откинулся на спинку стула. – Что там дальше по плану?
– Люциус еще не в курсе, доктор Ки обещал известить его о твоем, кхм, побеге. Потом мы должны тайно перевести тебя в Лэндон и спрятать от полиции, – четко отрапортовала Эбби. Она много думала об этом, поэтому не растерялась. – Когда справимся с этим, будем решать дальше, все вместе.
Теперь, когда Реми был в безопасности, Эбби стало гораздо спокойнее. Еще легче стало тогда, когда они с ним оказались по ту сторону разделительной черты, и Люциус лично гарантировал им безопасность. С ними пришла и Джейн, преодолевшая свою странную боязнь черты. Она была напряжена и молчалива и поглядывала то на одного фэйри, то на другого сквозь очки. Нога в дорогом чулке нервно покачивалась, закинутая на другую. Весь ее вид будто говорил: «Я здесь только ради дела».
В кабинете начальника стражи было прохладно и сумрачно из-за задернутых штор.
– Так, значит, это место все-таки существует в реальности? – Эбби рассматривала всю ту же картинку в альбоме. Храм на озере был как живой. – И никто его до сих пор случайно не нашел?
– Не уверен насчет реальности. – Реми склонился над изображением с другой стороны, и Эбби почувствовала исходящее от него тепло и запах волос. – Что скажешь, братишка?
Леон пришел вместе с Кристин, разумеется, и был крайне возбужден.
– Ты как был придурком, там придурком и помрешь, – выпалил юноша и ткнул в Реми пальцем. – И почему нам нельзя было ничего говорить Эмилю?
Потому что сам Леон пока не тянул на молодого совратителя человеческих девушек, может быть, когда-нибудь, но точно не сейчас
