Рвалась приехать, поговорить, объяснить, извиниться, но мудрый Анисий, главный среди турбазных домовых, покосился на прогуливающегося по дорожкам Сергея, мудро оценил его моральное состояние, и посоветовал «не встревать со своим бабьим разумением в мужские думы да ждать, когда хозяйская душа распогодится».
Разговор шёл по телефону, потому кицунэ стоило больших усилий не сорваться вслед за взбрыкнувшим инспектором. Анисий её убедил.
Единственное, что выклянчила девушка-лисичка — это твёрдое обещание сообщить, когда объект её заботы «оттает». На это предводитель домовых согласился с удовольствием. Его самого угрюмая рожа Сергея не впечатляла, навевая уныние.
С Антоном сложилось двусмысленнее. Призрак, по Машкиному совету втайне изучивший фокус с ложкой и, поначалу, гордый представлением, тоже обиделся. На непонимание, на чёрствость, на отсутствие чувства юмора, на эгоистический отпуск, в результате которого ему предстояло отдуваться за двоих, на напористые расспросы шефа о том, какая муха укусила Иванова.
Короче, у Швеца тоже накопилось.
Из-за этого он хмурился, долго бродил по вечерним паркам, ради развлечения пугал голубей на площади, мстя им за испачканные архитектурные памятники, без интереса глазел на витрины. И ждал новостей.
«Самое мерзкое, — казалось Швецу, — они ведь даже не поссорились. Произошла дурацкая ситуация, наложилось одно на другое, и вот результат. Надулись, как в ясельной группе из-за не поделённой машинки, которую в итоге забрала воспитательница. Теперь сидят в разных углах, оба без игрушки». Сплошное недоразумение.
***
Каждый думал о своём, и все, одновременно, о близких товарищах.
***
На турбазе Иванов чувствовал себя как дома. В персональном номере хранились привычные вещи, телевизор исправно показывал те же самые каналы, в тумбочке всегда имелся запас чая и сигарет.
Здесь жилось даже удобнее — никто не просил после работы зайти в магазин за йогуртом, попутно скидывая длиннющий список продуктов, по итогу с трудом умещающийся в два пакета. Никто не требовал внимания по вечерам, отвлекая разговорами; никто не совершал набеги с подоконника, пытаясь воровать еду из тарелки. Грядущее одиночество приятно манило покоем, непрочитанными книгами, соблазняло тишиной.
Инспекторские куртка, джинсы и ботинки в первый же день отправились в шкаф, уступив первенство спортивному костюму и кроссовкам. На плохую походу имелся дождевик. Комфортный, но для города фриковатый, смахивающий на рыбацкую накидку.
В этом инспектор и гулял вдоль домиков, раскланиваясь с отдыхающими, тоже сменившими деловые костюмы на треники, а заодно отказываясь от приглашений на массовые вечерние посиделки.
Планировались нынче такие компанией из нескольких семей оборотней, дружным скопищем заехавших на две отпускные недели.
Домовые суетились с дровами для бани, чистили и без того чистый мангал, прикидывали, в какой беседке расставить столы для удобства отдыхающих, подсчитывали необходимое количество спиртного. Оборотни — народ крепкий. Им по бутылке на брата мало. Им по пол ящика подавай. И пиво.
Прогноз погоды к культурной пьянке располагал, обещая обойтись без климатических потрясений.
Мимо инспектора с гиканьем пронёсся юный велосипедист. За ним — двое маленьких вервольфов, легко догнавших двухколёсную технику и вырывавшихся вперёд с неистовым, победным повизгиванием. Детвора развлекается...
Велосипеды принадлежали турбазе. Их завезли как бесплатный спортивный инвентарь для всех желающих. Вроде бы и простенько при устоявшихся, космических ценах на аренду домиков, а постояльцам нравилось. Особенно юным. Имелись и лодки для рыбалки, и каноэ для поклонников помахать веслом, и бильярд, пользующийся у гостей особенной популярностью. Особенно в подпитии.
Проинспектировав владения, Сергей до вечера скромно просидел на мостках с удочкой. Много не поймал, но отдохнул первостатейно.
К концу дня, когда совсем стемнело, в беседке начались гуляния. Шумноватые, но в рамках приличий, с бесконечными здравицами и ароматом шашлыка.
За порядком присматривали домовые, ненавязчиво мелькая тут и там.
Приняв вечерний доклад от Анисия, считавшего своим долгом сообщать хозяину обо всех новостях за прошедший день, Иванов увалился спать, так и не притронувшись к ложкам.
А утром его ждали неприятности. У молоденького вервольфа неизвестные лица отобрали велосипед.
***
— Как это произошло? — смотреть на отводящего глаза, знакомого по вчерашним гонкам мальчишку было жалко. — В подробностях, пожалуйста.
Юный оборотень, окружённый родственниками и знакомыми, шмыгал носом, мялся, всхлипывал и мямлил нечто несуразное о троих в масках, напавших из-за куста на дороге.
Точного места он не запомнил, примет тоже. Твердил лишь одно, но упорно: ехал, выскочили, стащили с велика, угрожали ножом, уехали в темноту. По времени — поздно, практически ночью.
— Почему сразу не рассказал? — стараясь не давить, выяснял инспектор. — По горячим следам бы нашли.
Оказалось, испугался, что поругают. Пришёл в домик, поплакал и лёг спать. А утром совесть взыграла.
«Угу, — подумал Иванов, — домовые бы обязательно начали выяснять, где велик. Потому ты на опережение попытался сработать. Маленький, маленький, а не тупой».
Чадолюбивые оборотни верили отпрыску, громко требуя найти и наказать злодеев.
Хорошо знакомый с видовыми возможностями вервольфов, Сергей предложил им прогуляться за ворота и взять след. Но тут его ждало разочарование. После вчерашнего загула, продолжавшегося вплоть до восхода Солнца, носы у гибридов волка и человека работали так себе, на единичку с минусом. Быстрая регенерация организмов помогла справиться с похмельем, но обоняние пока отказывалось входить в норму, фактически скатившись до человеческого уровня.
Специально проверили. Оборотни кое-как чуяли ароматы кухни, но их ощущал и Иванов. Более тонкие запахи перебивала вонь из их собственных ртов, именуемая крутейшим перегаром — не помогла и зубная паста. Дружно каялись:
— Плотно вчера посидели. Почти по ящику на брата вмазали. С пивком. Теперь... вот... Не в форме.
Женщины-вервольфы выпили в разы меньше, но рассуждали эгоистично: «Дети целы, а в лесу опасные неизвестные. Пусть мужчины разбираются».
Опрос домовых тоже мало что дал. Они помнили, как маленький оборотень выехал за территорию, чтобы покататься по дороге, ведущей к шоссе. Дети так часто делали. Машин здесь практически не бывало, асфальт лежал приличный, грибников с охотниками тоже не замечалось. До сего дня никому и в голову не приходило ограничивать невинное развлечение запретами.
С моментом возвращения оказалось сложнее. Юный человек-волчонок умудрился прокрасться незаметно мимо турбазовской братии, после чего сразу отправился в свою комнату, ни с кем не общаясь.
Одиночеству в поездке так же нашлось объяснение: мелюзга рассорилась по какому-то пустяку, сгоряча поклялась больше никогда не дружить и дружно рассыпалась по излюбленным закоулкам, отдавая должное соцсетям в смартфонах.
Приятели молодого вервольфа, кстати, крутились тут же, не осмеливаясь встревать во взрослые разговоры да завистливо поглядывая на виновника происшествия, пережившего, по их мнению, целое приключение. Про конфликт они давно забыли, почти с приплясом ожидая, пока
