Дмитрий Колодан - Маскарад

— Так, — отмахнулся Бруно. — Лежал с тех пор, когда я делал всякие штуки для ее выступлений.

— Погодите! — воскликнула Томка. — Вы и для моей прабабки разрабатывали сценическое оборудование?

— У меня это неплохо получается.

— Конечно, — сказала Томка, беря костюм с тем благоговением, с которым и положено брать реликвию. — Я сейчас…

И она упорхнула в поисках места, где переодеться. Когда же она вернулась во всем сиянии и блеске, мужчины так и замерли. И было с чего: Томкина прабабка отлично разбиралась в одежде и знала, как произвести впечатление. Костюм же сел идеально, именно так, как нужно. Прекрасно понимая, что выглядит потрясающе, Томка из-под челки посмотрела на Тинкета. И что он на это скажет?

— Отлично, — с трудом проговорил фокусник. — То, что надо…

— То, что надо?! — Бруно дернул себя за бороду. — Ты что не видишь? Это же она!

— Кто она? — Томка крутанулась на носках, давая присутствующим возможность увидеть ее со всех сторон. Сделала она это не иначе, как назло фокуснику, и своего добилась. Тинкет заметно вздрогнул.

— Гуттаперчевая Принцесса, — с придыханием сказал Бруно. — Она вернулась.

— Принцесса… — повторил Тинкет. Видимо, в это слово он вкладывал куда больше, чем старьевщик-изобретатель. Но он взял себя в руки. — Раз все готово, можно начинать репетицию. У нас осталось не так много времени.

Голос прозвучал несколько холодно, и Томка обиженно надула губы. Но спорить не стала, признавая правоту фокусника. Одного серебристого костюма мало, чтобы вступление прошло удачно.

— Итак, начнем… Вступительную речь опустим, сразу переходим к сцене, в которой ты забираешься в чемодан…

Чтобы поместиться в чемодане, Томке пришлось чуть ли не завязаться узлом. К счастью, у нее был опыт размещения в чемоданах, и это здорово помогло. Но все равно, когда над ее головой закрылась крышка, Томка чувствовала себя не лучше, чем сардина в банке. Дальше было хуже: чтобы пробраться к отверстию, ей пришлось извиваться змеей, ежесекундно рискуя свернуть себе шею. И когда она почти добралась до заветной цели, послышался голос Тинкета.

— Стоп!

— Что-то не так? — спросила Томка, выглядывая из чемодана.

— Все не так, — сказал фокусник. — Твои движения должны быть совершенно незаметны снаружи. А этот чемодан трясется как желе. Никуда не годится. Когда будешь перелезать сквозь отверстие, постарайся не так сильно оттопыривать свою…

— Я поняла! — резко сказала Томка, обиженная тем, что ее усилия не оценили по заслугам.

— Вот и отлично. Тогда сначала.

Вторая попытка также провалилась. Как и третья с четвертой. На пятой попытке Томке удалось перебраться из чемодана в тумбу, но заняло это слишком много времени. Тинкет совсем ее не щадил, заставляя раз за разом повторять трюк. И за все это время Томка так и не увидела одобрения в его взгляде. Фокусник стоял, скрестив руки на груди, и то и дело раздраженно поджимал губы. Единственные слова, которые срывались с его языка, это «давай сначала». Сперва Томка обижалась, потом стала злиться, пока не дошла до состояния гранаты с выдернутой чекой — могла взорваться в любой момент. Тинкет же, словно не догадываясь, что отплясывает чечетку на минном поле, продолжал над ней издеваться.

Первым не выдержал Бруно.

— Пойду-ка я промочу горло. Смотреть больно, как он тебя гоняет. Перфекционист шотландский. Разве можно так обращаться с принцессами?

— Точно, — тихо поддакнула Томка.

— Если бы ты знала, как на самом деле обращаются с принцессами, ты бы не возмущалась.

— И как же? — язвительно спросила Томка. — Подкладывают горошины в постель?

— Это тоже, — спокойно сказал Тинкет. — Еще усыпляют на сто лет, заточают в башнях, скармливают драконам, превращают в лягушек и оленей… Тебе грех жаловаться. Так что давай сначала.

Томка клацнула зубами, словно где-то рядом щелкнули кастаньеты. Все слова, которые она хотела сказать Тинкету, застряли в горле. Пробормотав что-то неразборчивое, Бруно поспешил убраться из комнаты.

Однако не прошло и трех минут, как старьевщик-изобретатель вернулся. Бегом ворвался в комнату, держа в руках осколок зеркала. Выглядел он как человек, который разом повстречал с десяток фамильных привидений: лицо бледное, глаза навыкате, волосы стоят дыбом.

— Что… Что…

— Успокойся, друг, — мягко сказал Тинкет. — Что-то случилось?

Бруно разразился такими ругательствами, что у человека впечатлительного завяли бы уши. Но Томка выдержала и даже смогла понять, о чем говорит старик. Если вычеркнуть три четверти слов, фраза звучала так:

— Что вы сделали с зеркалом?!

— Ничего… Что с ним? — напряглась Томка. Выбравшись из чемодана, она подошла к старьевщику-изобретателю.

Бруно молча протянул ей осколок. Через все зеркало протянулась надпись, сделанная чем-то темно-красным.

В глазах у девушки защипало. Зеркальный осколок едва не выпал из задрожавших рук. Кровь? Не может быть, чтобы она писала кровью…

Всего два слова, по-русски: «Я здесь!».

Слова были написаны с той стороны стекла.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Родился 20 ноября 1979 года в Ленинграде. Закончил биологический факультет РГПУ им. А. И. Герцена. За время обучения успел сменить огромное количество странных специальностей — от лаборанта на складе химических реактивов до ночного сторожа в магазине игрушек. Писал книги-прохождения к компьютерным играм. Сейчас работает дизайнером в нескольких рекламных изданиях. Женат, отец двух дочерей.

Литературный дебют состоялся в 2005 году: в журнале «Если» был опубликован рассказ «Покупатель Камней», выдержавший позднее ряд переизданий. Вышедшая три года спустя дебютная книга Дмитрия «Другая сторона» была признана лучшим отечественным фантастическим романом года. С тех пор успел стать лауреатом и номинантом множества литературных премий, таких как «Роскон», «Большая книга», «Звездный мост», «Национальный бестселлер», EuroCon (ESFS Awards) и многих других.

С 2007 года — действительный член семинара Бориса Стругацкого.

Начнем с места в карьер… Так зачем же Коппелиус похищает души?

Вопрос, на который нет однозначного ответа. Во-первых, конечно же, первая догадка Томки верна, и доктор похищает души для своего «Театра Кошмаров». Не буду сейчас раскрывать всех карт, и говорить, зачем же ему собственно понадобился именно «Театр», но, как сказал Винни-Пух: «Это «Ж-ж-ж» — неспроста!..»