— Конечно! Они были оруженосцами маркиза Беренгара, сперва Огюст Римар, а следом — Мигель Феррат. Римар был произведён в кавалеры ещё до начала победоносной кампании Армана, а Феррат стал рыцарем после успешного штурма замка Бламонт. Мне приходилось общаться с ними как во время войны, так и после. Римар — северянин, он дальняя родня Беренгара, а Феррат с юга, младший сын барона Феррата. Оба — благородные рыцари, беспредельно преданные маркизу. Они, как я знаю, вместе с ним отправились в луар и поступили на службу к альдору.
— И теперь один из них убит, а второй ранен, и всё это здесь, в Сен-Марко, — сообщил граф. — Ты прав, они близки к Беренгару и он им доверяет. Его скорый приезд к королю очень важен для укрепления мира на континенте, и он понимает, что здесь найдутся силы, которые постараются помешать его переговорам с Жоаном. Потому его миссия держится в секрете.
— Увы, прошедшим вечером я узнал, что в городе уже ходят слухи о том, что он приедет, и кто-то заранее пытается настроить народ против него.
— Нам это известно, — сообщил граф, снова взглянув на де Грамона, и тот печально кивнул. — Однако Беренгар исходил из того, что пока его миссия держится в тайне, и потому на предварительные переговоры направил доверенных людей, которые в силу своего не слишком высокого статуса не должны были привлечь особого внимания. Я говорю о Римаре и Феррате. Они приехали в Сен-Марко вчера, а ночью на них напали. Римар был убит на месте, а Феррат серьёзно ранен. Не стоит забывать, что их послал не просто наш бывший маршал, их отправил сюда контаррен луара, действующий от имени и по поручению альдора Синего Грифона. Ты понимаешь, о чём я? Нападение на них может быть расценено алкорцами, как покушение на посланников альдора, что существенно осложнит последующие переговоры. Это значит, что мы должны разобраться с этим делом как можно скорее и постараться убедить алкорцев в том, что эти действия не имеют ничего общего с намерениями короля. Я знаю, что ты в своё время был дружен с этими рыцарями, тебе известны все тонкости наших отношений с луаром, а потому ты должен расследовать это преступление и сообщить результаты контаррену. После той истории с золотой пряжкой он может усомниться в моей искренности, но ты всё ещё пользуешься его доверием. И прежде всего, поговори с Ферратом, убеди его в том, что убийство Римара и его собственное ранение никак не связаны с Жоаном и его политическими устремлениями. Беренгар должен приехать и подписать все документы, необходимые нам на данном этапе переговоров.
— В том, что он приедет, я не сомневаюсь, — озабоченно проговорил Марк. — Я уже докладывал вам, что не так давно говорил с ним об этом. Он верит в благие намерения Жоана и хочет снова служить Сен-Марко. Однако Ликар и в особенности альдор куда менее склонны доверять нам. Мы должны найти убийц и выдать их алкорцам. Тем самым мы не только укрепим их доверие, но и оградим самого Беренгара от посягательств недоброжелателей в дальнейшем.
— Я знаю, что он весьма расположен к тебе, Марк. Если ты выдашь ему убийцу его доверенного рыцаря и скажешь, что этот негодяй — наш враг, так же как и его, тебе он поверит. Брось все другие дела и займись этим. Рене тебе поможет. Привлекай любого, кто будет тебе нужен.
— Где тело Римара, и могу ли я поговорить с Ферратом? — спросил Марк.
— Они в Южной башне.
— Почему там? — насторожился он.
— На них напали на площади Трёх львов, неподалёку от Южной башни. Возвращавшиеся из города в свою казарму рыцари услышали звуки схватки и обратили нападавших в бегство, после чего отнесли раненных к себе. Римар умер по дороге, а к Феррату вызвали лекаря и он оказал ему помощь. Теперь он под охраной, за ним присматривает Фабрициус. Осмотрись там и реши, достаточно ли безопасно ему оставаться в башне или лучше будет перевезти его во дворец.
— Но что они делали ночью на площади Трёх львов? — воскликнул Марк.
— Вот и выясни это, — буркнул граф и, взяв со стола какое-то письмо, углубился в чтение, давая понять, что разговор окончен.
— Я иду туда, ваше сиятельство, — Марк поклонился графу и, взглянув на нахохлившегося Рене, прикрыл створку окна.
Южная башня, сложенная из массивных каменных блоков, была встроена во внутреннее кольцо крепостных стен и имела собственный небольшой гарнизон, охранявший южную границу города. Помимо неё Сен-Марко с юга защищали вал, ров и ещё одна крепостная стена, располагавшаяся чуть ниже на склоне холма на расстоянии полёта стрелы. Потому служба гарнизона, включавшего капитана, нескольких рыцарей, пары сержантов и двух десятков стражников, состояла лишь в том, чтоб патрулировать прилегающие к башне крепостные стены, нести караул на верхней обзорной площадке, высматривая на окружающей город равнине вражеское войско, и следить за арсеналом, упрятанным в подземелье.
Марк приехал туда утром тёмного дня, когда на улицах города уже появились ранние прохожие, в основном приказчики, спешившие открыть свои лавки, слуги, лениво бродившие с мётлами у дверей богатых домов, и ремесленники, направляющиеся в мастерские. Он подъехал к высоким воротам башни, и путь ему сразу же преградили два суровых стражника с алебардами, но, стоило ему показать им ярлык тайной полиции, как один из них взял его коня под уздцы, а второй поспешил в башню, чтоб доложить о нём капитану.
Тот встретил его учтиво и предложил подняться наверх, где в небольшой комнате с окном-бойницей едва вмещалась узкая кровать, возле которой на крохотном столике рядом со свечой в глиняной плошке были разложены бинты и склянки с мазями, а рядом на табурете сидел худой человек в чёрной мантии. Увидев барона, он встал и почтительно поклонился.
— Как он, Фабрициус? — спросил Марк, бросив взгляд на лекаря, которому дружески кивнул, после чего подошёл и присел на освободившееся место.
— Две глубоких раны в плечо и в бок, — пояснил тот. — К сожалению, кровотечение было сильным, но, на его счастье, рядом оказались опытные люди, которые сумели правильно наложить повязки и остановить кровь. Он слаб, потому, ваша светлость, постарайтесь не утомлять его.
И лекарь вышел, а оставшийся за порогом комендант плотно прикрыл за ним дверь.
Феррат лежал, глядя в потолок. Он был бледен и измучен, но появление Марка слегка оживило его. Тот положил ладонь на его руку и осторожно сжал её пальцами.
— Мне жаль, Мигель, что с тобой случилось такое, — произнёс он, склонившись к раненому. — И я сочувствую твоей утрате. Я сам не раз терял друзей и знаю, какая это боль. Римар был хорошим человеком и отважным воином.
— Он был моим лучшим другом, Марк, — тихо проговорил Феррат, с тоской посмотрев на узкое оконце, за которым не было ничего, кроме черноты глубокой ночи. — Я до сих пор не верю, что его больше нет.
— Я не могу вернуть его, друг мой, но сделаю всё, чтоб найти его убийцу. Мне известно, зачем вы прибыли сюда, и уверяю, мы все встревожены этим несчастьем. Я приношу извинения за то, что нам не удалось обеспечить вашу безопасность.
— Ты знаешь? — в глазах Феррата появилась тревога. — Ты думаешь, что это связано с переговорами? Ты ведь служишь Раймунду, верно? Ты уверен, что он не замешан в этом, или…
В чёрных глазах раненного мелькнуло подозрение, но Марк покачал головой.
— Он верный слуга короля и полностью разделяет его устремления к миру с алкорцами, поверь мне. Он приказал мне найти тех, кто напал на вас, и того, кто стоит за ними.
— Может быть, — устало произнёс Феррат и снова посмотрел в окно. — Когда мы выезжали из луара, нас предупредили о том, что здесь может быть опасно, но Сен-Марко — наш дом, мы с Римаром выросли здесь и воевали вместе с вами под знамёнами Армана. Мне не верилось, что кто-то может желать нам зла. Мы перешли на сторону альдора вслед за сюзереном, но не пролили ни капли вашей крови. За что нам мстить?
— Не думаю, что это месть. Скорее, кто-то хочет помешать переговорам. Мигель, прошу тебя, поверь мне и помоги найти их. Я много воевал и не боюсь мечей и копий, но теперь, когда мы достигли мира, я хочу спокойно жить со своей семьёй. К тому же, для меня Беренгар — не просто посланник альдора, он мой наставник и командир. Он вступился за меня перед альдором, когда я оказался в плену, и меня ждала смерть. Я хочу исполнить волю моего короля, воздать тем, кто убил Римара и ранил тебя, но ещё более я хочу оградить от этой опасности нашего старого маршала, которому столь многим обязан.
