Было над чем подумать. В ночной бессонной тьме что–то брезжило. А может, это брезжило в моем сознании, подергиваемом все–таки тяжелым, некрепким сном.
Лендела и впрямь нельзя было выводить из игры. Именно сейчас он мог оказать мне весьма важную услугу.
12
Но когда утром я пересек коридор и толкнулся в знакомую дверь, мне никто не ответил.
Лендела в комнате не было, его телефон не работал.
– Рэд, – спросил я, вернувшись к себе. – Где Лендел?
– Это тот длинный?
– Вот именно.
– Хочешь кофе?
Я повесил трубку.
Так прошли три дня. Это были долгие дни. Я спрашивал: где Лендел? Рэд хрипло отвечал: хочешь кофе? Я вешал трубку, потом поднимал снова: где Лесли? Рэд и на этот вопрос отвечал все тем же хриплым вопросом: хочешь кофе? Видимо, запас у него был недурной.
Три дня…
Времени было достаточно, но я не составил никакого конкретного плана действий, для этого мне не хватало информации. Я знал: меня не тронут, я нужен Лесли, но мне было бы спокойнее, если бы Лесли продолжил свои настойчивые уговоры.
Но Лесли тоже исчез.
А появился он, как и исчез, внезапно.
Держался прямо, но на этот раз его рост вполне соответствовал естественному, более того, в его серых глубоких глазах я уловил частицы растерянности. Но настроен он был решительно.
– Ну? Ты пришел к какому–то мнению?
Я отрицательно покачал головой.
– Тебе не хватило времени?
Я опять покачал головой.
– Так что же тебе помешало?
– Лендел… Мне мешает пример Лендела…
– Яснее, яснее, Миллер.
– Лендел перешел в Консультацию, разве фирма «Счет» оставила его в покое?
– Боишься шефа?
– Знаю его…
– Забудь! – Лесли вздохнул, у него это получилось естественно. – Мы решили прикрыть ваше заведение, оно многим надоело. «Консультация»! – фыркнул он злобно. – Твой шеф на сей раз перебрал, ему не следовало ввязываться в историю с экспертом… Ну а Лендел… Согласен, он не сделал карьеры, но нам ведь нужны серьезные люди, профессионалы. Ну, Миллер! – подбодрил он меня. – Мы всегда найдем для таких людей серьезное дело. – Он прищурился. – Собственно говоря, ты можешь заняться таким делом прямо сейчас.
– Вот как?
– Да, так, – твердо сказал Лесли. – Этот Лендел ненормальный. Несколько часов назад он убил своего опекуна. Более того, он захватил оружие, имевшееся в техническом отделе. И взял трех заложников. Угрожает убить их, если мы не предоставим ему возможность уйти.
– Он забыл про меня?
– Скорее всего… Но он и впрямь, кажется, не в порядке…
– Лендел… От него я не ожидал ничего подобного.
– Мы тем более, – мрачно усмехнулся Лесли. – Не буду скрывать, ни заложники, ни сам Лендел не имеют для нас особой цены. Как ты понимаешь, все трупы все равно будут списаны на Лендела, но он нужен мне живым. Понимаешь, живым! Он и ты, это и есть цена эксперта. Видишь, я откровенен. Теперь твой черед отвечать.
– Что вы уже предпринимали?
Он мрачно уставился на меня:
– Собирались пустить усыпляющий газ, но Лендел все понял. Он связал руки заложникам, они стоят вдоль стены, и на шее каждого петля. Если мы пустим газ, они погибнут первыми…
Лесли пристально посмотрел мне в глаза:
– Понимаешь, что тебе предстоит?
Я кивнул. Мне надоело сидеть в этой комнате, надоел кофе и грубый хриплый смех старины Рэда. Я хотел действовать.
– Это будет непросто, – заметил я Лесли.
Он удивился:
– А разве в Бэрдокке, там, в деле фармацевтов, было легче?
13
Мы вновь прошли весь коридор – пустой, ярко освещенный. Судя по всему, здание, в котором нас с Ленделом содержали, было огромным. Может, это одно из отделений фирмы «Счет»? Я вполне допускал это.
Метрах в десяти от дверей, ведущих в технический отдел, где заперся Лендел, мы остановились. Несколько молодых людей (фирма «Счет» решала свои проблемы, не вмешивая в них полицию) внимательно наблюдали за нами. Они стояли вдоль стены, держа руки в карманах.
Лесли кивнул:
– Действуй!
И дал знак молодым людям пропустить меня к запертым дверям технического отдела.
Встав в шаге от нее, я крикнул:
– Лендел, не стреляй! Это я – Миллер!
Даже по голосу Лендела я почувствовал, как он вымотан, как неуверен в себе. Он нервно и суетливо завопил:
– Я впущу тебя, Эл! Только входи один. Пусть они тебя впустят. И входи один, не то я сразу стреляю!
– Они сами хотят, Лендел, чтобы мы были вместе.
Молодые люди, подпиравшие стену, тревожно переглянулись. Лесли успокаивающе кивнул им.
– Правильно, правильно, Эл! Я бы все равно потребовал доставить тебя ко мне!
Он странно хихикнул. Скорее всего он не знал, что Лесли договорился с шефом. Не знал, что сам, своими руками готовил себе гибель. Более того, губил меня.
– Осторожнее, Лендел! – крикнул я. – Я иду один!
И осторожно втиснулся в приоткрытую дверь. Комната была почти пустой. Кульманы и столы, все это было оттащено в дальний ее конец, превращено в баррикаду, высотой примерно в человеческий рост. Правда, голова Лендела торчала над баррикадой, а в руках он держал армейский автомат.
Заложники – трое – стояли вдоль стены. Руки в запястьях им стягивал нейлоновый шнур. Точно такие же шнуры тянулись от шеи каждого к вентиляционной трубе. Если бы не страх, расширивший их зрачки, все это можно было бы принять за нелепую игру.
Странный путь привел меня в эту комнату.
Не знаю почему, но я так и подумал – странный путь.
Не буду скрывать, на этом пути были важные вехи.
Например, так называемая «домашняя пекарня» – штаб–квартира Агентства национальной безопасности (АНБ), официально известная под названием Форт Джордж–Мид, нашпигованная компьютерами, украшенная дисковыми антеннами и прячущаяся всего лишь в сорока милях от штаб–квартиры ЦРУ (Лэнгли).
Несмотря на свою малоизвестность, а может, благодаря ей, именно АНБ поставляет около восьмидесяти процентов всей собираемой различными разведслужбами информации. Когда быстродействующие компьютеры наталкиваются на заранее определенные ключевые слова, скажем, ракета, ядерный потенциал, субмарина, сырье, – тут же автоматически изготавливается письменная копия этого сообщения для изучения; антенны всегда могут быть настроены на подслушивание любых междугородных и международных разговоров, независимо от того, телекс это, телеграф или телефон. АНБ настолько засекречено и чувствительно к любым попыткам проникнуть в его недра, что весьма немногие специалисты могут гордиться тем, что имели к нему хоть какое–то отношение.
