Вот и ее снесло этим потоком. Я не могу говорить, что она не ошиблась, что ее нужно простить, что ее можно понять. Это уже ваше решение, Грейсток, ваш и ее выбор работать ли над этими отношениями. Я могу сказать лишь то, что на нее давили, магией давили, лишая воли и систематически уничтожая сознание. Но даже в этом состоянии она наша в себе волю, чтобы при телепортации выставить на вас защиту. И не просто пара заклинаний, а серьезные плетения, которые уберегли бы вас от прямой атаки боевой магии. Поступает ли так существо, которому нужна лишь империя, власть и месть? Едва ли.
И, выдержав паузу, пока маг осмыслял все мной сказанное, я продолжила:
– Я могу снять остатки того, что осталось в голове у Мэри. Геката сняла сам нашепт, но даже краткосрочное заклинание лишает ясности, а на ней это могло висеть с самого рождения, хоть сама она и считает, что наложили его в сознательном возрасте. Я могу снять это и тогда…
– Что тогда? Все то, что она творила исчезнет? Станет нашей общей галлюцинацией? – вскинул бровь Грейсток, скрестив руки на груди.
Вот только взгляд его, в отличии от показательного пренебрежения, говорил совсем иное. То была вовсе не ирония или сарказм, а надежда, поданная в такой форме, которую бы ему и в самом деле хотелось видеть. Он бы с радостью признал, что все это ему показалось. Вот только не мог. Не дурак.
– Тогда вы услышите правду. – произнесла я. – Отношения – это сложно, любовь – это сложно, жизнь – это сложно. Кто вообще разберет, почему каждый из нас совершает те или иные поступки? Мы ошибаемся, оступаемся, раскаиваемся или понимаем, что были правы до самого конца, и идем дальше, имея за спиной то, что заслужили. Считаете, что ваша ведьма совершила ошибку? Да, пусть так. Пусть. Но я не стала бы предлагать вам этот вариант, если бы сама ни разу не ошиблась в своей жизни, а вы бы не стали спрашивать, если бы не могли простить или понять. Я предложила и лишь вам решать.
Грейсток усмехнулся, глядя прямо на меня и не отрывая своего внимательного, изучающего взгляда с моего лица, словно сопротивляясь самому себе. Я поклясться могла, что внутри него шла борьба из воспитания и его личных желаний поверить своей невесте. Черт знает, как страшно ему было принимать это решение, ведь предательство – не то, что легко можно было бы забыть, а сам он едва ли привык повторно подставляться, добровольно открывая себя для удара.
– Хорошо. – кивнул он. – Пусть так, госпожа Залесская. Доверюсь вам в этом вопросе и буду лишь смиренно надеяться, что вы знаете, что делаете.
– Я не давала повода сомневаться в моей профессиональности. – покачала я головой.
– В вашей квалификации я не сомневаюсь, здесь вы не подводили меня, речь по большей части о вашей разумности. – хмыкнул наследник империи и, переведя взгляд на Игната, добавил: – Насколько обширная практика в том, что вы собираетесь сделать…кстати, что вы собираетесь делать?
– Ничего особенного, – отмахнулась я и направилась к безразмерной сумке, дабы отыскать там свои пишущие принадлежности.
– Сожжет она вашу ведьму и всего-то. – добавил Игнат. – А практики в этом у нас еще нет. Но вы не переживайте, наработаем еще. С вас как раз и начнем.
Не знаю, какую реакцию вызвали его слова, потому как по пояс нырнула в сумку, рыская внутри в поисках нужного мне блокнота. В общем, занята была.
***
– Слушайте…– раздался на краю слуха шепотом Дерга, который, как и было положено магам, пожелавшим присутствовать на ритуале, держался поодаль от поляны на берегу озера, где и собиралось организоваться основное действие. – Жутко все это как-то. Некомфортно.
Быть может, магам действительно так и казалось, но едва ли дело было в специальных атрибутах для этого ритуала. По крайней мере, я искренне сомневалась, что две ведьмы с распущенными волосами, босые и в белых льняных платьях по самые щиколотки, на головах которых красовались сплетенные накануне Игнатом и самим Дергом, возмущающимся и осуждающе перешёптывающимися, могли произвести такое угнетающее впечатление. Даже костер, разведенный мной посреди очищенной поляны у озера, горел еще не во всю ему полагающуюся мощь, а Матвей, водяной и лесной еще и вовсе вели себя прилично, дожидаясь заката и наступление часа Ивана Купалы.
– Чего ждем? – вопросил подошедший Ланфорд, единственный, кто отказался стоять в стороне и не портить мне настрой.
– Не чего, а кого. – произнесла я и, обернувшись к ведьме звать которую приходилось Мэри, что не было ни ее реальным, ни ее ведьмовским именем, заприметила, как та увлеченно болтает с водяным, а на них с каким-то священным восторгом глядит профессор Дюран.
– Так кого мы ждем? – нахмурился маг, упорно продолжающий обращаться ко мне на «ты» при личной беседе. – Я думал, ты проведешь ритуал одна.
– Для ритуала такой силы нужно минимум тринадцать ведьм, – покачала я головой. – целый Ковен, чтобы каждая из нас переняла и подавила часть остаточных негативных последствий. Я бы при всем желании одна не смогла провернуть все это.
– Разве не играет роли то, что мы попали как раз на какой-то ваш языческий праздник? – недоуменно вопросил маг, оглядев пространство вокруг так, словно в этот миг подумал, что я из вредности заставила лешего в срочном порядке вырастить по периметру поляны вишню, а магом украсить их лентами.
– Играет, – кивнула я. – именно потому мы ждем всего одну ведьму, а не двенадцать.
– И что, это хорошая ведьма? – с искренним сомнением вопросил Ланфорд, пронаблюдав за тем, как его отец покосился на деловито доращивающего до нужного размера вишню лешего, перфекциониста по складу характера. Рядом с ним, как ни странно, бегал барсук, который неожиданно и для меня, и для Матвея поселился с нами.
Сам домовой на это развел руками и выдал весомый аргумент: «Не выгонять же». С этим поспорить мне не удалось, потому, очевидно, у нас теперь имелся подозрительно умный и большой. Матвей между делом, во время подготовки к ритуалу, шепнул мне, что подозревает во всем радиацию. Дружно решили разобраться с этим потом.
– Лучшая из возможных, мальчик мой! – раздался основательный, шумный голос моей тетушки Румпельштиды, которая в этот самый момент, обреченная в ритуальное платье и увешанная оберегами так, что те тянули ее к земле не меньше, чем весомый бюст, изящно спрыгнула из портала прямиком под очи Томаса.
Его-то она и оглядела весьма и весьма заинтересованным взглядом, от чего неожиданно смутившийся маг огляделся по сторонам и зарделся
