Ну и, допустим, заподозрил бы, как бы я поступил? Не взялся бы за дело? Эбби умерла — это я знал точно, потому что через лондонскую ночь смог дотянуться до ее духа. Я дотянулся и утонул в темном колодце горя и отчаяния: других чувств девочка, видимо, не испытывала.
Солгали мне или нет, но за работу я взялся ради Эбби, значит, и до конца ее довести следует ради Эбби. В тот момент я искренне надеялся, что на каком-то этапе снова столкнусь с так называемым Стивом Торрингтоном и отомщу за поруганное достоинство, умело применив монтажную лопатку.
От лопатки мысли плавно перетекли к синякам «Мел». Теперь я нисколько не сомневался в том, что они были самой настоящей фикцией, частью бутафории, призванной скрыть ее смущение и недостаток эмоций в голосе. Да, этот ублюдок использовал все имеющиеся возможности, ничем не побрезговал!
— Что же, по мнению копов, там случилось? — спросил я, не без труда отвлекаясь от неприятной темы.
Никки только плечами пожал.
— Пока у них нет ни одной версии. По крайней мере в официальных данных ничего не значится. Зато обнаруженные на месте преступления пули они практически вывернули наизнанку, так что искомый ствол теперь вряд ли пропустят. Вернее, не ствол, а стволы, поскольку были использованы два разных вида оружия. Вот только в баллистической базе данных соответствий не оказалось, следовательно, пока это тоже тупик. Естественно, копы сняли отпечатки пальцев, но нашлись лишь принадлежащие обитателям дома, а кроме них ни одного, даже самого размытого. Со следами картина та же, что и с оружием: доказать вину подозреваемых они помогут, а отыскать — нет.
— А соседи что говорят?
— Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Хотя просочились обрывки сплетен. Некоторые считали случившееся только вопросом времени. Судя по всему, Торрингтоны портили общую картину: к ним денно и нощно шлялись подозрительные личности. Один парень появлялся особенно часто, высокий, статный, в длинном кожаном плаще и неизменно с двумя головорезами, смотревшими ему в рот, будто он Господь Бог. Люди считали его либо гангстером, либо продюсером студии грамзаписи, либо и тем и другим в одном лице. Устав от бесконечных хождений, кто-то сердобольный даже подал жалобу в службу защиты детей: наверное, решил, что Торрингтоны — педофилы, торгующие телом дочери.
Стакан с виски замер на полпути ко рту. Да, пожалуй, это объясняло бы, почему девочка так горевала!
— И? — Я нетерпеливо подтолкнул Никки, с одной стороны, желая услышать утвердительный ответ, с другой — страшась.
— К Торрингтонам послали инспектора, отчет которого приложен к заявлению. Полный текст раскопать не удалось, но, насколько я понял, Эбби показалась ему здоровой, совершенно нормальной девочкой. Возможно, чересчур серьезной и погруженной в себя, но в меру упитанной и ухоженной. Собеседование она прошла без проблем: думаю, с процедурой ты знаком. «Несоответствующего возрасту интереса или знаний об интимных отношениях несовершеннолетняя не обнаружила». Уютная, прекрасно обставленная комната, чистая, аккуратная одежда… В общем, не то чтобы увидеть дымящийся пистолет — инспектор даже запах пороха не учуял.
— Но что-то ведь там творилось, — мрачно заметил я. — Множество посетителей, некоторые из них — постоянные, наведывались в дом с такой регулярностью, что соседи даже внешность запомнили! Так чем могли заниматься Торрингтоны?
— Торговали наркотиками? Делали пластические операции? Кастор, мой конек — сбор информации, а не гадание по хрустальному шару! Что смог узнать, я тебе уже сообщил, и на сегодняшний вечер это вся информация, собранная столичной полицией. Эбигейл официально числится пропавшей, а ее родители определенно мертвы. Знаю, по работе ты то и дело сталкиваешься с призраками, но случалось ли, чтобы воскресшие тебя нанимали?
В кои веки Никки не рассмеялся над своей шуткой: вероятно, заразился моим подавленным настроением и наверняка злился на то, что я испортил его свидание с Имельдой.
Глотнув виски, я даже не почувствовал его вкус.
— А с Писом что? — спросил я. — О нем какую-нибудь информацию раздобыл?
Никки напустил таинственный вид, как бывает всегда, когда у него появляется по-настоящему сенсационная информация.
— Да, есть немного, — признался он, — даже не знаю, что к твоему делу относится, а что нет.
— В смысле?
— В смысле, в основном факты довольно старые, восходят к ранним этапам его биографии. Они вряд ли помогут тебе его найти.
— Все равно лучше расскажи.
Никки вспыхнул, из-под таинственности проступило до сих пор не угасшее раздражение.
— Слушай, Кастор, сейчас я вовсе не член твоего фан-клуба и не потерплю, чтобы со мной разговаривали, как с обслугой, которую можно…
— Пожалуйста! — взмолился я. — Нижайшее, покорнейшее пожалуйста с сахарной глазурью и розовым бантиком!
— Так-то лучше. Случай Писа из тех, когда чем глубже копаешь, тем больше находишь. Криминальное досье, которое мы уже обсуждали, оказалось многостраничным. Такое впечатление, что стоило ему где-нибудь осесть — тут же впутывался в историю. Как я рассказывал, после недолгого пребывания в армии он сумел извлечь из строевой подготовки хоть какую-то пользу: устроился в частное охранное предприятие на Ближнем Востоке, имевшее прескверную репутацию. Но вскоре половину правления посадили за попытку организации военного переворота в Ливии, и Пис остался ни с чем.
В голосе Никки звучало что-то, подсказывавшее: самое вкусное он оставил напоследок. В другой ситуации я бы давно потерял терпение и велел ему перейти к делу, однако сегодня куда благоразумнее казалось подыграть.
— Что-нибудь еще? — прикинулся идиотом я.
— Раз спросил, то да.
— Слушаю…
— В 1999 году Деннис Пис подал иск, рассматривавшийся судебным органом штата Нью-Йорк. Ответчиком числится Антон Фанке, ну, сатанист, о нем я тоже рассказывал, а одной из свидетельниц — некая Мелани Карла Джефферс, она же Мелани Карла Сильвер, она же Мелани Карла Торрингтон.
Я выругался, и Никки согласно кивнул.
— Вот тебе и цыпочка! Но самое любопытное еще впереди. Только послушай… Это был иск об опеке над несовершеннолетней. Истец утверждал, что ответчик не выполняет родительские обязанности, и просил передать ему опекунские права над… Уверен, дальше ты сам догадаешься, пальцем тыкать необязательно.
В ушах сильно зашумело, и я не знал, от чего больше: от простуды или от прилива адреналина, вызванного рассказом Никки.
— Над малышкой по имени Эбигейл? — для проформы уточнил я, а собственный голос показался глухим и каким-то невнятным.
