В чем же ошибка? Что я пропустил? Мирил сказала, что заклинание высвободит древнюю силу. Если оно взято из «Бурой книги Ценхоса», то это должна быть фоморская сила. Результатом будет хаос. Эту же цель Макдуин преследовал и во время войны — учинить хаос. Из ныне живущих совладать с древней силой некому. В конце концов когда-то фоморы правили Туата де Дананн. Но с тех пор прошло столько времени, что даже Бриаллен считает их ритуалы полной чушью. Макдуин рехнулся, если думает, что сумеет совладать с тем, что придет через прорубленную заклинанием брешь. Я покачал головой. Шестеро уже погибли, так что сомневаться в безумии Лоркана нет оснований.
Меня отвлек шорох, донесшийся из-под сваленных в кучу коробок. Громадная серая крыса пересекла комнату, подняла морду и принюхалась. Густая полоска меха на ее голове напоминала корону. Встав на задние лапы, крыса повернула мордочку в мою сторону. Я огляделся в поисках подходящего метательного снаряда и поднял сломанный стул. Тварь уже отвернулась, но я все равно бросил в нее деревянную ножку. Пусть промахнулся, зато напугал. Крыса мгновенно скрылась под коробками и отчаянно зашуршала, пробиваясь к своему убежищу.
Голоса за дверью стихли. Некоторое время я стоял, вслушиваясь в тишину и стараясь не фокусировать внимание на злости. Злость только мешает размышлять, а я по собственному опыту знал, что зачастую размышление и есть единственный путь к свободе. А уж если и это не сработает, то остается кинжал на ноге.
Пронзительный крик заполнил проколотый цветовыми вспышками воздух. Я приник к земле. Сердце бешено колотилось, но не от волнения, как мне хотелось бы думать, а от обычного страха. Что-то приближалось. Что-то огромное и темное. Я пошарил рукой, вытащил кинжал, и лезвие блеснуло белым светом. Крик снова разорвал тишину.
Я проснулся в темноте. Холодный воздух облепил кожу, твердый каменный пол стал еще жестче. Факел на стене погас. Дыхание в обступившем со всех сторон мраке казалось неестественно громким, хриплым и скачущим. Снова кошмар. Я сделал несколько глубоких вдохов, замедляя бег сердца.
Попытка подняться отозвалась сухим потрескиванием в коленях. Я потер руки, пытаясь восстановить кровоснабжение. Просыпаясь в течение ночи, я каждый раз все острее ощущал проникающий в тело холод. Смерть от переохлаждения мне еще не грозила, но и засыпать становилось все труднее. Я помахал руками, разгоняя кровь. Помогло не очень.
Пока факел еще горел, я успел осмотреть комнату, проведя инвентаризацию поломанной офисной мебели, но так и не обнаружив скрытого выхода. Наружу вели только два зарешеченных стока, уже облюбованных крысами.
С наступлением темноты пришла усталость, а за ней сон. Светящийся циферблат часов с неумолимой точностью отражал вялый ход времени. Просыпаясь, я с надеждой смотрел на него и с разочарованием убеждался в том, что прошло всего лишь пять минут.
Около четырех ночи уверенность в том, что стражи не настолько тупы, чтобы оставить дверь незапертой, уступила место страху, что они все-таки тупы, а я даже не попытался ее толкнуть. Я встал и повернул ручку. Дверь была заперта. Я лег и уснул.
Тишина отдавалась болезненным ощущением в животе. Никогда прежде мне не приходилось попадать в столь отчаянное положение. Даже оказываясь ненадолго в ловушке, я знал, что где-то поблизости — на крыше, за дверью, за стеной — есть люди, готовые прийти и уже спешащие на помощь. Я не выпадал из череды событий. Какие-то события происходили и сейчас, но я пребывал вне их контекста. Возможностей влиять на них у меня больше не было. Времени прошло слишком мало, чтобы впасть в отчаяние и потерять надежду, но там, за пределами моей тюрьмы, дело близилось к развязке. Наступал Иванов день. Придет ночь, наступит новолуние, и кто-то умрет. Только теперь за этой смертью последует хаос. Я снова уснул.
Завтрак подали в бумажном пакете, свалившемся на пол из открывшегося окошка. Свет ударил в глаза, но тут же пропал, отрезанный железной створкой. Я пошарил по полу, но обнаружил пакет скорее по запаху пережаренных чипсов, настолько сильному, что он пробился даже через мои закупоренные носовые каналы. Бургер, картошка и бутылка воды. Еда холодная, вода теплая. Не с этого хотелось бы начинать день, но желудок прекратил подавать сигналы бедствия еще где-то около полуночи. Да и шорох промасленной бумаги порадовал новизной звучания.
Кинжал Бриаллен все еще оставался у меня. Ночью, перед тем как погас факел, я испытал его силу на двери. Дерево было старое, но крепкое. Я мог бы попытаться поработать со стеной, добраться до петель, но стражники, конечно, не позволили бы продвинуться уж очень далеко, а кинжал бы просто отобрали. С одним я бы еще мог справиться, если бы заманил его в комнату, но с двумя было не совладать. Да и попадаются на такие фокусы разве что в книжках.
В любом случае вариант с убийством кого-то из тюремщиков всерьез не рассматривался. Эльфы всего лишь делали свое дело, выполняя приказы Макдуина. Не то чтобы я проникся к ним из-за этого теплыми чувствами, но ведь и их нанимали на работу не для того, чтобы умирать. Может быть, достаточно будет просто ранить. Рассуждая таким образом, я смотрел на дверь, но мои мысленные приказы никак на нее не действовали. В конце концов меня снова сморил сон.
Прошло несколько часов, прежде чем я поднял голову со смутным ощущением, что слышу какие-то новые звуки. И верно, из коридора доносились голоса, причем резкие, недовольные, то громкие, то тихие. Голосов было по меньшей мере два. И один из них принадлежал женщине. Потом к ним добавился третий, низкий и требовательный. Я не мог разобрать слов, но разговор, судя по тону, вовсе не был дружеским.
Приближаясь, они становились громче. Я прислушался.
— А мне наплевать. Планы изменились, — говорила женщина.
— Он сказал, что только завтра, — возразил эльф.
— Я без него не уйду. У нас нет времени.
Дверь распахнулась, и свет ударил мне в лицо. Я зажмурился. В дверном проеме возник силуэт фейри — в полном блеске праведного гнева, с трепещущими за спиной крыльями. Я заслонился ладонью. Из глаз потекли слезы.
— Кива?
— Идем, Коннор. И не артачься — у меня и без тебя проблем хватает.
— Я должен позвонить Макдуину, — заупрямился один из эльфов.
— Макдуин занят, дубина. Иначе стал бы он отправлять сюда меня.
Что-то было не так. Нарушилось ощущение перспективы. Кива примерно одного со мной роста, но сейчас я смотрел на нее сверху вниз.
— Кива?
— Хватит, Коннор. Идем. Я и так уже опаздываю. — Она схватила меня за руку и, бросив косой взгляд на эльфов, вытащила в коридор. Тюремщики были явно недовольны и растеряны. Кива заглянула в темную комнату. Стоя рядом с ней, я видел ее словно через подрагивающую пленку.
