Завянь вознамерился крикнуть Зое, чтоб та подождала, дала ему возможность поговорить с Коляном на природе без лишних ушей…
Но дяденька, заметив движение в придорожных кустах, уже так рванул вперед, что только гравий разлетелся!
— Внимательно, — раздался в телефоне голос Косолапова, произнесший привычное приветствие.
— Косой. Привет из танка.
Знакомый отклик незнакомым голосом заставил Колю на секундочку опешить.
— Э-э-э…
— Привет из танка, говорю, — соблюдая привычные интонации проговорил Завянь тихим шепотом. — Где Вадик и Максим? с тобой?
— Э-э-э…, нет, — догадливо не называя имени Бориса, сказал Колян. И настороженно спросил:- Ты сам-то — где?
— Ховаюсь, — буркнул Завьялов. — Но нужно — м е с т о. Нас будет трое.
— Место?.. Ты это…, - задумчиво протянул Косолапов, — помнишь, где я рыбок подкармливаю?
— Ну.
Шум кабачка затих, словно Коля трубку и губы лапищей прикрыл:
— Давай дуй туда. Я встречу. Макса и Вадима прихватить?
— Нет. Ты главное хвоста не прихвати, — мрачно произнес Завьялов.
— Обижаешь, друг.
У обочины притормаживала запоздалая маршрутка.
Общий друг Завьялова и Коли — Юрий Коромыслов регулярно навещал Бали.
На время отъезда оставлял ключи от квартиры наипорядочнейшему Косолапову: тот девок на чужие хаты не водил, поскольку был перманентно холост и жилищно обеспечен. Бардака на вверенной территории в жизни не устраивал, за рыбками следил, цветочки поливал, с соседками здоровался.
Соблюдая все законы конспирации Завянь привел туда компанию. Прежде чем войти в подъезд многоэтажного дома, посидел в кустах: убедился, что за Колей никто лишний не притопал. Легонько озадачился, увидев, что вместе с Косолаповым приехала какая-то смутно узнаваемая брюнетка…
Наморщил ум. Припомнил окончательно. Ого! Да вместе с Косым пришла больничная сестричка Раечка. Та самая из-за которой Коля прыщ лечил послушно.
"Неужто уломал чертяка?! — вылезая из кустов, немного удивился Боря. — А как же Гоги? Доцент носатый?.."
"Хватит отвлекаться на ерунду, — прозвучал в общей голове командирский голос генерала. — Давай, шагай к подъезду и оборачиваться не забывай".
Огромный как медведь с пивным пузом Косолапов застыл в дверном проеме. Рыжеватые брови Коли хмуро сошлись на переносице, глаза исследовали, выпущенное первым из лифта Завьяловское тело. Косой, разумеется, заметил, что с другом что-то не так. Не совсем в порядке… И касается это отнюдь не одежды. Не коротковатых вислозадых треников и отстойной олимпийки. А фигуры в целом: Завянь двигался как-то иначе, глядел не привычно, головой крутил, как будто за ним собачья стая гонится… Трусил, что ли…
— Борь, ты как? — спросил Коля хмуро. — В поряде?
Еще не зная, кто конкретно им поможет, компания договорилась: никого из посторонних в ситуацию посвящать нельзя. Борис любил друзей и не хотел, чтоб им стирали память.
Иннокентий мрачно кивнул. Прошел мимо Косого в квартиру, дождался, пока тот пропустит Зою и непосредственно Завьялова в генеральском облике.
— Коль, я тебе ничего рассказывать не буду, — строго, в первую очередь предупредил стилист Косолапова. — Тут — меньше знаешь, легче спишь.
— А у меня сон крепкий. Не беспокойся. — Не согласился Колян, в упор разглядывая уже Зою. О том, что в пропаже наследницы Карповских миллионов обвиняют его друга, Косолапов знал: все средства массовой информации о том трубили. Но все же…, воочию увидеть перед собою суть переполоха… Поморщился трагически: — Что, Боря, — конкретно влип, бродяга?
Глаза, управляемые стилистом, юркнули на генеральское лицо, как будто спросили: "Что в этом случае ответить?! Какой текст будет правильным?!" Увлеченный лицезрением красотки Коля эти переглядки, слава богу, не заметил. Капустин уверенно сказал, как было раньше уговорено:
— Косолапов. Я тебя в свои проблемы втягивать не хочу. Оставь мне ключи от хаты и отваливай.
— Чего-о-о?! — разворачиваясь к другу всем телом, выпучился байкер. — Ты чо, Завянь?! С пальмы рухнул, мозжечок отбил?! Какой "отваливай"?! Я тебе…
— Коля, — с истинно Завьяловской интонацией выговорил Иннокентий, — затухни. Давай ключи и отваливай. Я рыбок покормлю.
Косолапов ошалело поглядел на появившуюся в просторной прихожей черноволосую Раечку с осиной талией:
— Не ты видала, а… Ты видала?! — косолаповское рычание набирало обороты и демонстрацию: — Он, видишь ли, меня впутывать не хочет!! У него типа — проблемы!! Завянь!! А когда под мою "беху" мотоциклист на трассе залетел?! Когда мне в "Трех свинках" два ребра сломали и зубы выбили?! Кому я первому позвонил, а?! Кто первым ко мне всегда подрывался?! Кто за меня перед всеми мазу держал?!
К подобному отпору компания была готова.
Скромно стоя в уголке у одежной вешалки, Завьялов наблюдал, как лицо Иннокентия пошло какими-то волнами, исказилось…
— Прекрати давить!! — почти что взвизгнул Кеша. — Ты ничего не понимаешь!! Ты д о л ж е н уйти!! Для твоей же безопасности!!
Последнее предупреждение стилист добавил зря: забылся видимо. Колян не просто озверел, а зверски разобиделся. Встал в наполеоновскую позу, скрестив поверх пуза могучие татуированные руки, и гордо выдал:
— Еще одно слово. И я тебя в аквариуме притоплю. — Повернулся к ветреной медсестричке, дал команду: — Раечка, бери девушку и на кухню. Мужики проголодались. Пиво в холодильнике. Сейчас состоится разговор не для детских ушек, шлепайте отсюда.
Завьялов мысленно закатил глаза к потолку. Чего-то подобного он, в принципе, и ожидал. С Коляном н у ж н о посидеть. Поговорить. На этот случай был заготовлен иезуитски хитрый финт — ответная обида, выход на авансцену рассудочного дядюшки из Конотопа.
Приветливо улыбающаяся Раечка подхватила Зою под руку — пойдемте, пойдемте, пускай мужчины поговорят, — увлекла ее к холодильнику с застоявшимся пивом и скудными (консервированными) закусками, сухариками, чипсами. Капустин воспроизвел лицом выражение "ненавижу ссориться по пустякам", проговорил заранее условленную фразу:
— Не буду обижать тебя, Колян… Тебе все Михаил Борисович скажет, иначе подеремся.
Конотопский Михаил Борисович выбрался из угла за вешалкой и, практически не глядя на надутого, набычившегося Косолапова, двинулся к гостиной, украшенной огромным аквариумом с экзотическими зубастыми рыбинами.
Сел в глубокое кожаное кресло цвета и фактуры мягкого океанического песка. Ногу на ногу закинул, спокойно поглядел, как недовольно сопящий Коля усаживается напротив на диван и смотрит исподлобья, кулаки пудовые оглаживает.
