– А… нет-нет, просто неожиданность, – произнес он фальцетом и сглотнул.
Я посмотрел под ноги. Вот так дела! Корзинка для вязания, в точности, как у тетушки Мейбл, мотки пряжи, блестящие крючки…
– Боже, вы все разроняли! – сказал я, опускаясь на колено, чтобы помочь собрать это богатство.
– Я… – Чандлер кашлянул.
– Я никому не скажу, – заверил я, собирая клубочки и моточки в корзину. – Моя тетушка считает, что вязание невероятно успокаивает, и даже пыталась обучить меня этому искусству, но я к этому совершенно неспособен, равно как и к вышиванию гладью. Разве что крестиком…
– Вот как… – с явным облегчением выдохнул он.
Я действительно не собирался никому рассказывать об этом мелком недоразумении: мало ли, какие бывают причуды у джентльменов! Кто-то пишет картины, кто-то собирает курительные трубки, кто-то разводит кактусы, а кто-то вяжет крючком…
И я бы так никому ничего и не сказал, если бы не подобрал почти готовую вещицу, подкатившуюся к самому моему ботинку. Это был крохотный кактус.
Лофофора. Точно такая, какие находили на трупах.
Кажется, мне удалось не измениться в лице, подавая Чандлеру его пожитки, я даже раскланялся с ним и отправился наверх, лихорадочно соображая, что делать дальше.
Ни до чего хорошего я не додумался, разве что решил, что нужно непременно уведомить сержанта Пинкерсона, но только не посреди ночи. Затем я постучал к Фрэнку. На мое счастье, он еще не спал, паковал вещи и встретил меня словами:
– Ну что, надумал?!
– Боюсь, нет, – ответил я, – у меня другое…
Уж кому я могу рассказать обо всем – так это Фрэнку, особенно после той истории с Палмером… Он и сейчас выслушал меня со всем вниманием, потом сказал:
– Но ты же понимаешь, Вик, что это дело полиции.
– Разумеется, – кивнул я, – но из полицейских у меня под рукой только молоденький сержант, а инспектор может просто отмахнуться от наших с ним подозрений и изысканий. Нужно что-то более весомое…
– И не забывай о том, что не хотелось бы бросить тень на Общество в том случае, если Чандлер и впрямь в чем-то замешан, – сказал Фрэнк рассудительно. – Не то кто захочет давать нам деньги, сам подумай? Я бы на твоем месте пошел к сэру Келли и рассказал ему все от и до, уж он точно придумает, как быть дальше!
– Хорошая идея, – кивнул я. – А ты?..
– А я уезжаю до рассвета, – усмехнулся он, взглянув на гору чемоданов. – Жаль, что ты и в этот раз остаешься.
– Ну, посмотрим, – вздохнул я, и мы крепко пожали друг другу руки.
Да, сэр Келли – это выход. В том случае, если он мне поверит, разумеется!
Я едва дождался утра, репетируя речь, а как только забрезжило утро, отправил посыльного за сержантом (тот примчался, по-моему, даже не умывшись), и вскоре уже стучался в дверь нашего почтенного председателя. Он открыл в халате, шлепанцах и ночном колпаке, очень перепугавшись – решил спросонок, будто начался пожар. В мой сумбурный рассказ он вник только с третьего раза, после того, как Оллсоп принес нам по чашечке чаю, и сэр Келли пришел в рабочее состояние.
– Ну что же, мистер Кин, – проговорил он, хмурясь, – судя по всему, вы и этот юный сержант проделали большую работу, однако против мистера Чандлера у вас нет решительно никаких улик… ну, кроме того, что вы увидели. Это ведь не повод арестовывать почтенного джентльмена…
– Вот потому-то я и прошу вас, сэр Келли, позволить нам с Пинкерсоном только заглянуть в комнату мистера Чандлера! Если там есть что-то компрометирующее, то имеется шанс, что оно окажется на виду! Надежды мало, но иначе… – тут я чуть не прослезился, – иначе я никогда не увижу мою Лилиану!
Лицо сэра Келли приобрело неописуемое выражение.
– Но ведь все узнают, – сказал он тоскливо.
– Никто не узнает, сэр, – весомо произнес Пинкерсон, промолчавший все время, пока я убеждал председателя. – Я смогу убедить инспектора, чтобы делу не давали огласки, и никакие газетчики ни о чем не пронюхают, ручаюсь! Обштопаем дело шито-крыто, маньяка никто и не свяжет с вашим почтенным Обществом, не будь я Мэтт Пинкерсон! Да и то, еще неизвестно, может, мистер Чандлер вовсе ни при чем… А иначе, – прищурился он, – вы только представьте! Вот поймают этого ненормального другие, выйдут на Общество, тут же пресса слетится… Да к вам после этого на пушечный выстрел не подойдут!
«Далеко пойдет юноша», – хмыкнул я, успевший было счесть его закоренелым романтиком. В то же время я очень пожалел о том, что не захватил с собой Хоггарта и его подружку, вот кто бы обыскал комнату и не оставил следов! Увы, они наотрез отказались даже от поездки в Лондон, заявив, что столько кактусов сразу – это уж чересчур. Да и, если подумать, кто поверит свидетельству призраков, которых и видят-то единицы?
– Только при условии неразглашения я готов пойти на такое, – тяжело вздохнул сэр Келли. – Оллсоп!
– Сэр? – отозвался тот из-за двери. Наверняка подслушивал, но на старого дворецкого можно было положиться, он сплетен не разносил.
– Подите сюда. Скажите-ка, мистер Чандлер постоянно находится в особняке?
– Никак нет-с, – с легким поклоном ответил Оллсоп. – Каждое утро мистер Чандлер отбывает и возвращается к обеду. Затем, бывает, остается здесь, а иногда не возвращается до самого утра.
– Сегодня он тоже уехал?
– Ему только что подали воду для бритья, – лаконично сказал дворецкий.
– Прекрасно. Уведомите, когда он уедет, – велел сэр Келли.
Тот снова поклонился и промолчал.
Сказать, что нам сложно было дождаться отбытия Чандлера, значит ничего не сказать. Мы с Пинкерсоном сидели у меня в комнате, вернее, я сидел, а сержант кружил по комнате, как зверь в клетке, и только что не порыкивал от предвкушения. Я был настроен более скептически (ну не идиот же Чандлер, чтобы держать улики на виду!), но и я заразился его настроением. К тому моменту, когда Оллсоп позвал нас на выход, я уже тоже готов был рыть землю копытом, как боевой конь перед атакой.
– Ну вот, – кисло сказал сэр Келли, – смотрите.
Мы с сержантом огляделись, а сам Пинкерсон разве что не принюхался.
– Разрешите войти? – спросил он у сэра Келли, признавая в нем старшего.
– Входите. Только, умоляю, ничего не трогайте! Иначе… скандал, боже, какой может быть скандал!
– Я осторожно, – пообещал сержант и прокрался по одной половице так, что любой охотник-масаи ему бы позавидовал. – Так, тут ничего… Вот вижу корзинку с мотками шерсти, но вязаного кактуса там нет. Сэр, а можно шкаф открыть?
– О боже, зачем? – простонал сэр Келли. Мы с ним топтались на пороге.
– Оттуда пахнет чем-то. Вроде бы мокрой землей, – сказал Пинкерсон, шмыгая носом.
