– Весьма, – кивнул я. – А средства у вас имеются?
– Да так, отложено кое-что на черный день, – туманно ответил он. – Пробьюсь, где наша не пропадала! Только вот попросил бы… если кому из ваших знакомых какая помощь понадобится, вы уж скажите про меня, не сочтите за труд!
– Непременно, – серьезно ответил я, потом сообразил, что вообще-то очень обязан этому молодому человеку, вынул чековую книжку и впихнул ему чек, невзирая на сопротивление. – И не возражайте! Мой кактус очень дорого стоит, а если бы не вы, он бы погиб! Так что считайте это вознаграждением за спасение заложника.
– Ну, если так, тогда конечно, благодарствую, – ухмыльнулся Пинкерсон, поднес руку к шляпе и был таков. Ну, надеюсь, у него все сложится удачно…
Я же принялся собираться домой. Лилиана была вне опасности, остальные питомцы тоже, и дорогу они должны были перенести хорошо.
Я выходил из гостиной, когда внизу вдруг грохнула дверь, кто-то отчаянно взвизгнул (значит, впервые увидел чучело медведя), что-то с грохотом уронил, а через секунду в ноги ко мне бросился Сирил.
Подчеркиваю, бросился – не в переносном смысле. Кузен, стоя на коленях, обхватил меня руками, едва не роняя на пол, и что-то бессвязно подвывал. И, боже, в каком он был виде! Один рукав полуоторван, шляпы нет, галстук болтается где-то за плечом, на рубашке не хватает пуговиц, брюки грязны, словно Сирил ползал по грязи, волосы всклокочены, а под глазом сияет изумительный фингал.
– Ви-ик… – провыл он, вцепляясь в меня еще крепче. – Умоляю, спаси-и-и…
– Это чучело, – сказал я, безуспешно пытаясь оторвать от себя кузена. – Оно безопасное.
– Я проигра-а-ал… – всхлипнул Сирил.
– А-а, вот почему тебя так разукрасили, – понятливо кивнул я, все-таки выдравшись из его объятий. – Много продул?
Он назвал сумму, и я невольно присвистнул.
– Я два дня прятался по каким-то трущобам, – снова всхлипнул кузен. – Есть нечего было, а мне сказали, если не принесу денег, меня уже не просто побьют, а изувечат!
Я покивал. Эта песня была вечной, правда, обычно Сирилу доставалось меньше. Однако и сумма в этот раз была… солидной.
– И чего ты от меня хочешь? – спросил я.
– Спаси меня! – Сирил уставился на меня честными глазами. Вернее, одним, второй заплыл. – Я больше не стану играть, клянусь!
– Судя по тому, что у клятвопреступников отсыхают руки-ноги, а ты вполне бодро бегаешь, что-то тут не так, – заметил я, отряхивая грязь с брючин. – Сирил, ты ужасен. Ты много раз зарекался не играть больше, я тебе никогда не верил, но в этот раз ты превзошел самое себя!
– Но Ви-ик… – глаза кузена налились слезами. Рыдать он умел виртуозно, но в этот раз явно не притворялся, и я мог его понять. Теоретически.
– От тебя разит, – сказал я с презрением. – Поди наверх. Оллсоп! Будьте добры, ванну этому юному… хм… джентльмену.
– Мне надеть нечего, – буркнул Сирил, быстро оживая.
– Подберу что-нибудь из своего, ничего, что велико. Потерпишь до дома. Оллсоп, и, пожалуйста, если что-то осталось от обеда, подайте, пожалуйста.
– Хорошо, сэр, – кивнул он с достоинством, но, удаляясь, не удержался, обернулся и произнес: – Не хочу сказать ничего дурного, сэр, но почему-то именно во время ваших визитов тут творится что-то невообразимое!
– Совершенно с вами согласен, Оллсоп, – хмыкнул я и погнал Сирила в свою комнату.
Отмывшись и поев, он заметно повеселел, я же открыл только что собранный чемодан, выбирая вещи, подходящие Сирилу по размеру.
– Вот, пожалуй, – сказал я, подавая ему видавшие виды брюки и пиджак. – Ну и, конечно…
– Ух ты! – вытянул он из стопки белья мои кальсоны. – Вик, а что это такое? Это теперь мода такая?
Я присмотрелся. Протер глаз. Еще раз присмотрелся. Нет, мне не померещилось, на нижнем белье действительно были неумело вышиты (суровыми нитками!) некие знаки… На метку прачечной это не походило даже отдаленно, да и в любом случае женщины вышивают аккуратнее.
И тут меня озарило. Это же руны! И, насколько я могу судить, символизирующие препятствия на пути!
Ответ на вопрос «кто?» лежал на поверхности.
Ну, я с ним разберусь!
– Так что это, Вик? – нетерпеливо притопывал Сирил, стоя в одной рубашке и носках.
– Да, это мода, Сирил, – ответил я медленно. – Последняя лондонская мода…
* * *
На то, чтобы уладить дела Сирила, мне понадобилось почти полдня. Кузен любезно снабдил меня списком своих кредиторов (весьма солидным списком, должен заметить), и на визиты пришлось потратить немало времени.
Домой я добрался, чувствуя себя уставшим до невозможности. Как же мне надоело вытаскивать Сирила из всевозможных ям, в которые он норовит запрыгнуть с таким воодушевлением! Самого кузена я отправил мириться с миссис Вашингтон, причем он с таким жаром отрицал необходимость этого, что пришлось едва не выпихивать его из авто. И только прозрачный намек на то, что я могу и не погашать долги непутевого родственника, заставил его нехотя поплестись к двери особняка несравненной дамы его сердца…
К тому же отвратительней погоду сложно даже придумать: от ледяного дождя с сильным ветром не спасали ни зонт, ни шляпа. Зато дом мой казался оплотом тишины, спокойствия и уюта… если, разумеется, позабыть о некоторых обстоятельствах. Из кухни тянуло ароматом свежеиспеченных булочек, холл просто сверкал чистотой, а сам Ларример выглядел, как обычно, преисполненным спокойствия. Совместными усилиями мы перенесли моих несчастных питомцев под родной кров, и я наконец вздохнул с облегчением. Правда, их еще предстояло поднять наверх, в оранжерею.
– Надеюсь, поездка была удачной? – поинтересовался Ларример, почтительно помогая мне снять пальто. С зонтика моего капало, начищенные только утром ботинки являли собой жалкое зрелище, а шляпу, брюки и плащ хоть отжимай!
– Плодотворной, – уклончиво ответил я, рассеянно разматывая шарф, и тут вспомнил: – Ларример, у меня к вам есть один очень деликатный вопрос…
Я бросил на верного дворецкого многозначительный взгляд, под которым невозмутимость бедолаги дала едва уловимую трещину.
– Да, сэр! – с запинкой откликнулся он. – Прямо сейчас?
Признаюсь, меня одолевало любопытство. Но один взгляд на моих бедных питомцев, страдающих в довольно прохладном холле, заставил меня отложить расспросы.
– Нет, сначала помогите мне! – велел я, поднимая горшок с многострадальной Лилианой.
– Да, сэр! – согласился он с явно видимым облегчением…
Когда кактусы были водворены на место, я попросил:
– Пойдемте в мою спальню, Ларример!
