– Если сможешь, постарайся определить вооружение. Особенно – дальнобойное.
– Макс, я все помню, – Элен отбросила светлую прядь, осторожно сняла горошину коммуникатора. – Все, я готова.
Несмотря на вечер, количество машин около метро впечатляло. В поисках места мы миновали забитый автоматический паркинг и пагоду, украшавшую вход на станцию. Сколотые буквы «Орехово» закрывали светящиеся иероглифы, и это говорило о судьбе Московской Республики куда больше, чем отчеты европейских комиссаров.
– Давай сюда, – Элен показала в грязный проезд между домами. Мне удалось втиснуть «Волт» между потрепанным фургоном и мусорными баками. Через неуютный двор мы вернулись к блестящей свежими красками пагоде, вокруг которой гомонил торопливый людской поток.
Если не считать самой пагоды, дома, примыкавшие к метро, казались самыми обыкновенными спальными коробками. В меру облупленные, в меру грязные многоэтажки, выросшие где-то в конце прошлого века. Только присмотревшись внимательнее, можно было понять, кто их новые обитатели.
Пестрые бумажные фонарики, украшающие окна. Позвякивающие на ветру «счастливые» колокольчики. Рекламная голограмма в виде парящего над улицей дракона. Непривычная плавная речь, из которой автоматический переводчик выхватывал редкие обрывки русского. Жилой сектор Царицыно, форпост Поднебесной республики. Настоящий город в городе, восемьдесят процентов населения – приглашенные работники «Чайна Генезис», «Чань Джи Фарматик», «Сяо Стим» и представительств поменьше. Оставшиеся двадцать – сидящие на стимуляторах и гормональных редукторах бедолаги из местных, вымирающий вид.
Мимо прошагал военизированный патруль ООН. Среди проекций драконов и пагод европейским миротворцам тоже было не по себе, солдаты старались не отходить от брони «робокопа».
Я поежился. Без оставленного в машине «Глока» бравый лейтенант Ковальски был все-таки не такой бравый. С учетом долгих взглядов, которые бросали на сопровождавшую его блондинку черноволосые сыновья Поднебесной, и вовсе хотелось на всякий случай иметь под рукой… что-нибудь. Вместо этого с глупой улыбкой я подхватил свою красотку за талию и поволок через улицу, где за аккуратными дорожками сквера начиналась обманчиво-хрупкая ограда Запретного Сада.
Быстро вечерело. Парочек вроде нас в сквере хватало, но самая эффектная блондинка однозначно была со мной. Элен шла молча, казалось бы погруженная в мечтательное молчание. Я посматривал то на ее стройные ножки, то на ограду Сада.
Видеокамеры… это само собой. Еще датчики движения и, похоже, сканеры техноактивности. Короткий взгляд Элен, едва уловимый взмах ресниц. Я что-то упустил? Наверняка, потом обсудим…
Элен слегка сжала мои пальцы, я проследил ее взгляд. Темно-зеленая сфера у самой решетки. В сумерках почти не видна, только линзы поблескивают. Ни фига себе, лазеры! И что, по всему периметру?
Я тоже сжал руку Элен. Она поняла правильно, и мы прогулялись в дальний конец аллеи, приметив еще пару сфер. Хм… полный контур лазерной защиты – это уже серьезно. К осаде они, что ли, готовятся?
Кованые решетки остались еще со старых времен, настоящее произведение кузнечного искусства. Моя блондинка изящно оперлась на одну из них, и я сделал несколько честных туристических снимков, прежде чем из-за кустарника появился суровый парень в камуфляже. Знанием иностранных языков он не заморачивался, просто передернул затвор короткого автомата. Элен с сожалением извинилась, при этом немного наклонилась вперед, и, пока охранник пытался заглянуть в вырез топа, я сделал еще один кадр.
Неподалеку от украшенной золотом арки восточных ворот мы снова остановились, чтобы полюбоваться гаснущим закатным небом и пересчитать охранников. Потом перекусили на открытой веранде маленькой забегаловки, с которой можно было наблюдать барражирующий над периметром Сада беспилотный геликоптер. Даже попытались рассмотреть над деревьями крышу Большого Дворца, хотя Лойд обещал подготовить отличные спутниковые снимки.
Словом, провели чудесный во всех отношениях вечер. И когда вернулись к машине, было окончательно ясно, что проникнуть на территорию Запретного Сада без пары штурмовых батальонов нереально. Требовались свежие идеи.
1Москва, Запретный Сад, Большой Дворец 22.50, 8 сентября 2034 г.
Зеленый чай. Только верхние листочки с высокогорных плантаций, вручную свернутые в аккуратные шарики. Благодатный напиток, хранящий аромат такой далекой родины. Старик наполнил тонкую, едва не прозрачную фарфоровую чашку, сделал первый глоток и прикрыл глаза. Восхитительный аромат, наслаждаться которым ему осталось не так уж долго. Ах, годы, годы! Старик не питал пустых иллюзий. Слишком долго он не видел берегов полноводной Янцзы, и теперь на родине его никто не ждал. Более того, благообразный Тан Чжан, в прошлом шпион и убийца, а ныне государственный консультант по московским территориям, прямо намекнул во время летнего визита: «Многие в Верховном Совете считают, что ваша мудрость просто необходима здесь, в Москве, уважаемый Лao Сэнь. Нужна куда больше, чем в пустой суматохе Пекина».
Он правильно понял невысказанные пожелания Председателя. И постарался донести до каждого паука многослойной московской паутины: гуляя по тихим дорожкам Запретного Сада, он, седовласый старик, собирается пережить еще многих, очень многих врагов.
И все же поздними осенними вечерами накатывала грусть. Печальная картина: старик, доживающий свой век в умирающем чужом городе. Неважно, что город этот гибнет в первую очередь его стараниями. Он, верный слуга своего народа, понимает, как важны для Поднебесной освобождаемые территории. Родине необходима общая граница с Европой, кичащейся невообразимыми технологиями и сияющими небоскребами корпораций. Чтобы развиваться, нужны связи с Западом, совершившим рывок за счет всеобщей кибернетизации. Поэтому для Москвы приготовлен незавидный страшный путь: химическое счастье – сейчас, полное забвение – через пару десятков лет.
На мгновение Лао Сэнь прикрыл глаза. А есть ли другой, праведный путь? Разумная альтернатива, в которой найдется место и кибернезированным победителям, и отравленным побежденным? Когда-то он верил, что третий вариант существует. Не холодное железо, не мертвая химия. Но… слишком много воды утекло с тех пор. Жизнь все расставила на места, миражи надежд остались в прошлом.
Он сделал последний глоток остывшего чая, когда в дверь кабинета почтительно постучали. Обитая шелком створка приоткрылась, на порог осторожно шагнул Дзин Ван.
