что-то знаете, то почему не сказали?
Она отвела взгляд.
— Рэйчел Фиск мертва. Хочешь, сам сообщи ее отцу, — отрезал Джеральд, — и отстань уже от моей жены.
Тед Каннингем окаменел.
— А Кейт?
— Я не знаю, — устало вздохнула Беата, — как не знаю, что конкретно случилось с Рэйчел Фиск и где ее тело. Мои новые чары просто указали, что ее душа находится в загробном мире. Шансов на то, что она жива, нет. Хотите узнать насчет своей дочери — приносите ее вещь, я поколдую над ней еще раз. Но четких ответов дать вам не смогу.
Тед Каннингем помолчал.
— Хорошо. Я приду на ваш праздник и принесу ее. Не сердитесь на Джона: мы все топим горе в гневе. Но у него еще жива надежда. А ее, выходит, и нет. Не буду я ему об этом говорить. Его это сломает. Когда я смогу узнать результат вашего колдовства?
— Я передам его через детектива Лидделл. Сами меня не ищите и не докучайте. Помощь — дело добровольное, помните?
— Помню. А если я вам заплачу?
Беата покачала головой.
— Я не возьму ваших денег. Никаких прав требовать от меня что-то вы не получите.
Джеральд покосился на Теда Каннингема и сказал:
— Лучше возьми пример с Дерека Уэсли и молись Калунне. Она услышит тебя. Рано или поздно этот город окажется под ее покровительством, и люди перестанут исчезать бесследно. Калунна всегда наводит порядок на своих землях, но не жалует тех, кто не готов проявить почтение к ней. Не упрямься и склонись перед вересковой богиней. Это единственный способ хоть как-то помочь твоей дочери вернуться домой.
Тот горько отвернулся.
— Видимо, и правда остается лишь молиться, чтобы Кейт была жива.
Ночь праздника выдалась жаркой.
Как ожидалось, ковен Тринадцати атаковал их, пытаясь посрамить и навредить соперницам. Все обереги, которыми Адалинда была увешана, почернели прямо во время концерта. Мало того: под ней полностью сгнила и провалилась сцена, вызвав ужас и недоумение зрителей. Однако сама Адалинда, не растерявшись, легко воспарила над ней и продолжила петь. Колдовская гниль, расползающаяся по доскам, даже не коснулась ее светлого платья и не испортила распущенные золотые локоны, хотя должна была уничтожить их подчистую, на глазах у толпы ее поклонников. Грог Калунны и быстрота реакции спасли Адалинду, а на кукольном личике не дрогнул ни один мускул. Остаток концерта она пела в воздухе, будто ничего особенного не произошло. Зрители были поражены и восхищены ее ловкостью, невесомостью и нежным голосом, окрестив Ангельской ведьмой и Золотым перышком. Беата и сама была поражена, но еще больше тем, что после своего идеального выступления Адалинда не закатила ей истерику по поводу случившегося. Ее гнев был направлен исключительно на истинных виновниц: ведьм из ковена Тринадцати. После праздника Адалинда вместе с Голди и Валери навели по пятерке разнообразных порч на каждую противницу, пройдясь по списку, собранному Питером. Адалинда всерьез рассердилась и готова была драться, о чем решительно сообщила Беате:
— Сколько можно проявлять терпение и дипломатию? Я не буду подставлять вторую щеку под удар! Надеюсь, эти паршивки обделались публично, а не в своих домах! И покрылись фурункулами прямо на свиданиях! Голди обещала, что ее порча придаст каждому кусочку пищи, что они съедят, вкус ослиной мочи и вызовет неудержимую рвоту! А Валери привела Эву, и та нас всех усилила, добавив четыре порчи от себя. У нее ведь способности к темной магии, так? Не знаю, зачем ей белый фамильяр, но колдовала она с остервенением.
Беата подозревала, что до Мавис, Кхиры и Лавены эти порчи так и не дошли: те были слишком сильны, но вот остальным ведьмам ковена Тринадцати вполне могло достаться.
— Спасибо. Извини, что не смогла толком тебя защитить.
— Ты не виновата, — хмуро заметила Адалинда, — они же атаковали нас одновременно. Ты как? Твой колдовской дар не начнет уменьшаться, как у Валери когда-то?
— Нет. Калунна меня уже осмотрела и сказала, что я дала достойный отпор, — Беата скривилась, — хотя вряд ли нанесла напавшим серьезный урон. Только прогнала и не дала отнять свою магию.
Она чувствовала себя довольно паршиво. В ночь праздника на нее совершили ментальную атаку и попытались украсть ее колдовской дар. Вот она слушает пение Адалинды, а вот уже дергается в воздухе как муха, влипшая в паутину. Сотни острых игл пронзили тело и принялись жадно высасывать ее магию. Беата билась и кричала, а потом собралась с силами и обрубила спеленавшие ее липкие нити, пустив по ним ответный удар. Вереск, которым было украшено все вокруг, ярко вспыхнул, подпитывая ее магией Калунны. Она отбилась и рухнула на землю, больно ударившись всем телом. Чудом ничего не сломала. С трудом поднялась, только чтобы заметить, что рушится сцена, а Адалинда взмывает в воздух, как прекрасная белоснежная птица, сосредотачивая все внимание на себе. Криков Беаты и ее швыряния над землей никто даже не заметил.
Но зеленое платье, подаренное Калунной для праздника, было безнадежно испорчено. Спустя несколько часов после атаки оно пошло сизыми пятнами и расползлось, как разъеденное кислотой. Похоже, оно защитило ее, укрепив связь с Калунной, и приняло основной удар на себя.
На этом нападения на первой площадке закончились: Пламя, Мгла и Рысь (рыжий фамильяр Адалинды) бросились куда-то за сцену и, по словам одного обеспокоенного полицейского, набросились на троих девушек с черными кошками. Те сбежали с криками ужаса, а полицейский предупредил Беату об «агрессивных бродячих животных».
На второй площадке нападение удалось предотвратить: Лили призвала семерых крупных псов и утроила их количество за счет иллюзий. Поначалу они напрягали людей, но Лили, бродившая от одной тройки псов к другой, радостно сообщала всем окружающим, что ее собачки очень милые и совершенно не кусаются, а охраняют гостей праздника от происков злых ведьм из ковена Тринадцати. И если кто-нибудь увидит колдующих ведьм, то должен обязательно сообщить об этом ей. Тогда она поколдует по желанию глазастого наблюдателя или подарит ему зелье, на выбор. Люди отнеслись к этому, как к очередному развлечению: некоторые взялись гладить призванных псов, болтая с Лили, другие взялись искать затаившихся ведьм, желая получить за это призы. Друг, сопровождавший Лили повсюду, несколько раз принимался рычать в пустоту, и ведьма под невидимостью так и не решилась напасть. Джеральд, патрулировавший площадку, заметил в толпе еще двух ведьм, знакомых ему с шабаша и, обернувшись призрачным псом, прогнал их прочь, несколько раз укусив воздух рядом с ними. Те не пожелали рисковать собой и убрались подобру-поздорову.
