А вообще, для того, чтобы стать готом, надо быть немного не в себе. Полностью нормальный человек, не просто не сможет быть готом, более того, он попытается максимально отторгнуть гота от себя. Потому, что готом надо просто быть. А если не гот, то никогда и не станешь им. Мне так кажется. Стать готом по заказу невозможно — можно сделаться лишь жалким подобием. Это как нельзя стать ведьмой. Ей надо просто быть и ничего больше.
52. Ольга
Ничего больше, кроме холода. И боли. Раскалывается на две половинки голова. На две маленьких половинки, как яблоко. Температура. Черта с два, я сегодня не смогу ничего понять.
Казнь философа. Последовательница. Прячется. Разрушенная церковь. Пробитая крыша. Пробитая черным деревом, без листьев.
Холод. Одеть что-нибудь теплое.
Кладбище. Страшно. Ужас. Животные. Деревья — живые. Сплетаются. Не дают пройти. Что-то на шее. Мешает бежать.
Наверное, все приходит к своему логическому завершению. И жизнь, и рассудок. Вокруг все мутнеет, и мысли теряются в одночасье.
Пустая квартира. Огромный белый диван, в углу — ваза с тростником и камышами, у открытого окна, из которого потоком набрасывается свет и веет прохладой. Я смотрю в окно, там — грязные от крови облака. Бросаюсь вниз. Не разбиваюсь, попадаю на пустырь. Пахнет сырой землей. Моросит. Слышу, как шумит небольшой ручей. Он юрко пробирается сквозь острые каменные системы. Наконец, стало чересчур тихо. Но тишина слишком подозрительна. Прозрачный ледяной ручей стал смешиваться с чем-то теплым темно-красного цвета. Иду вдоль ручья, который постепенно перерастает в быструю реку. Останавливаюсь. Вхожу в воду и погружаюсь на дно.
Слышен плач. Подбегаю к ней, хочу обнять и пожалеть. Поглаживаю ее по голове, но плач только усиливается, перерастает в крики. Подхожу ближе. Она оборачивается. Голова девушки разбита взрывом настолько, что лица не разобрать. Лишь безумный ужас в глазах и широко открытый рот. Вернее — кровавая пещера там, где должен быть рот. Я начинаю успокаивать девушку, но становится еще хуже. Это какой-то бесконечный сон, нет, не сон — кошмар! Я не могла! Это лишь очередное испытание..Нет! Все ложь! Я не могла!
Осторожно, кажется, рву нитку. Холод, идти согреть чай. Устала. Я от всего устала. Оттого, что можно быть одиноким в толпе, оттого, что даже если что-то получается, то это все равно не приносит должного удовлетворения. А чаще не получается так, как надо. Оттого, что вроде бы все есть, но нет радости в жизни. Разучилась смотреть на все по-новому, все приелось. Хотя — какова причина? Наверное, просто зажралась, раз думаю что нет ничего, когда есть все. Глупо ныть об этом. Ведь есть руки, есть ноги, есть родители и все что нужно. Живи и радуйся. А вот нет. Глупо? Глупо. Просто нет стимула. Когда-то я видела плакат: у приоткрытой двери сидит молодой парень, перетягивая себе вену жгутом. И надпись: «Наркомания — выход есть».
Анкх. Я же его потеряла. Нет, не тот. Подарили. Новый. Не мой. Что это? Двери? Они же не заперты.
Температура.
Этот тяжелый, мучительный бред. Как у Алисы в Стране чудес. Не проходит, вопреки ожиданиям…
53. Феликс
Вопреки ожиданиям, наша фирма не умерла. Ее руководство каким-то образом перешло к Сергею и нашему главбуху. Мне, честно говоря, было глубоко по фигу, кто теперь будет стоять у руля компании. Лишь бы были заказы и нам бы платили зарплату. И премии с бонусами. Как и предполагал, копии всех документов оказались в других компьютерах, данные не пропали после ареста шефского компа, и худо-бедно мы продолжали работать. Заказов стало меньше. Часть клиентов сделала ноги, и заключила договора с другими фирмами, часть — осталась с нами, но как-то подозрительно сузила каналы общения.
Как понял, расследование гибели нашего босса не слишком-то двигалось. Никого не арестовали, никого не посадили. Периодически нас по очереди трясли одними и теми же вопросами. Где был? Что делал? Кто может подтвердить? А где были другие? А кто был недоволен вашей фирмой? Ну, и примерно в том же духе.
После трагедии, все работники офиса спонтанно взяли за правила собираться в большом шефском кабинете и пить чай. Ну, естественно, обсуждали разные идеи. Кто, за что, почему, и как? В головах наших сотрудников роились самые разные предположения, одно фантастичнее другого.
Шефа устранили конкуренты.
Шефа убили наши же сотрудники, желая заменить его на кого-то другого. Или из сугубо личных соображений.
Шеф покончил жизнь самоубийством.
Хотели, но не смогли обворовать офис, ибо смерть наступила часов в одиннадцать — двенадцать ночи.
Шефа с кем-то перепутали и убили случайно.
Я же, реально, верил только в две первые гипотезы, как наиболее возможные. Пытался найти разгадку сам, но безуспешно — не хватало информации. Толком не знал, кто, как и чем у нас занимается, да и вообще редко когда покидал в рабочие часы свой кабинет. И мои аналитические способности, если таковые и были, давали сбой.
Кому в действительности принадлежала фирма, я так и не разгадал, поскольку вообще не знал, кто наши акционеры: формально у нас — ОАО. Как потом выяснилось, наш Дмитрич не обладал ни одной акцией. Но какие у кого пакеты акций, и кто владел контрольным пакетом, я так и не понял. Да и не хотел я этого знать, если уж совсем честно.
Помнится сразу после перестройки, то бишь после окончательного развала Союза Республик Свободных, началась у нас рыночная экономика. Экономика эта, как известно, была не столько рыночная, сколько базарная. Можно было все, чего не запрещено, а то, что запрещено, тоже можно, только втихую. Об этом, обо всем, написаны уже тонны макулатуры, и сейчас не время, да и не место обсуждать те веселые времена. Скажу только, что был не очень продолжительный период, когда вполне приличные деньги делались буквально из воздуха, притом, что старые законы (какие законы?) уже не действовали, а новые вроде бы и не нарушались.
В тот достославный период всякие коммерческие фирмы, и фирмы с не совсем ясным полем деятельности выползали как земляные червяки после летнего дождя. И вот мы, три старинных приятеля, тоже решили официально зарегистрировать свою «фирму». Мы тогда были очень молоды, нахальны и оптимистичны. Был взят готовый устав, такой обтекаемый, что подходил он к чему угодно, мой друг стал «президентом фирмы», его жена — «главным коммерческим директором», а ваш покорный слуга — «генеральным директором». Что делать — слаб человек! Еще мы привлекли к сотрудничеству профессионального бухгалтера, поскольку никто из вышеупомянутых главных и генеральных в финансовых вопросах ничего не смыслил. Таких фирм у нашей бухгалтерши значилось штук десять, поэтому она получала от нас от всех очень даже неплохую прибыль. Периодически, когда заканчивались установленные законом финансовые льготы, организация наша самоликвидировалась, генеральный директор становился президентом, президент — главным коммерческим директором, а последний — генеральным директором. Название менялось, и цикл повторялся.
