— Они не выглядят чересчур сложными, — высказал мнение Джон Растяжка.
Морли захрипел так, словно начал захлёбываться мокротой, но справился с этим до того, как Плеймет подошёл к нему. Он на мгновение открыл глаза, но не проснулся при этом.
— Вот оно, — сказала Палёная.
— Что там у тебя?
— Перечень объектов зарегистрированных за Констанс Алгардой. Ни один из них не совпадает с объектами, найденными Смирением.
— Будет интересно узнать, кому они на самом деле принадлежат.
— У нас здесь нет людей, которых можно было бы отправить выяснить это.
— Я могу сходить. Доллар Дан со своей командой справится и без меня.
Палёная задумалась.
— Может тебе это без разницы, но… как быть с Тинни? Ты оставишь дом для поисков каких-то собственников, а не из-за неё?
— Я всегда так делаю. Извинюсь потом.
— Сегодня уже поздно что-то делать. Я составлю список.
Нашла молодого. Тоже мне, взрослая крысючка указывает мне, что делать.
Когда Бог писал судьбу у меня на лбу, то изобразил иероглиф, означающий, что я буду игрушкой для представляющих половину мира существ инь.
Морли что-то пробормотал.
Плеймет вскочил с места.
— Я принесу ему поесть.
Я подошёл, поднял за подбородок голову Морли.
— Все хорошо, Гаррет. Я просто спал. Уже проснулся.
— И бурчишь.
— И хочу переломать кое-кому кости. Мне снился сон.
Я сдержал рвавшиеся наружу остроты. Это могло оказаться важным.
— Я очень смутно его помню. Но парень с картины, нарисованной чокнутым, был там. Он приковал меня на цепь в какой-то дыре. Пытался гипнотизировать меня. Я там был не один. Было ещё много других. Но их положение было другим, — он поднял руку, увидев, что я собираюсь начать расспросы. — Больше мне нечего добавить.
— Возможно, это происходило, когда ты был в плену.
— Я, вероятно, пытался сбежать. Наверное, они порезали меня, когда поймали.
— Звучит логично, — я вспомнил, что Белинда до сих пор не нашла потерянных ею свидетелей. — Эй, у Белинды есть одна из тех деревянных масок и несколько обрывков серой ткани, которые она нашла там, где, по её предположениям, на тебя напали.
Морли одновременно с Палёной воскликнули:
— Что?
— Когда мы, в первой или во второй беседе, обсуждали произошедшее с тобой, она рассказала, что ходила в то место, где на тебя напали. Свидетель водил её. Там она и нашла маску, когда осматривала окрестности.
— Ну и что? — спросила Палёная.
— А то, что у нас есть кое-какие улики, о которых никто не знает. Все остальные были конфискованы.
— Это всё конечно интересно, но нам-то что с этого? То, что нашёл Джон Растяжка, долго в тайне не продержится.
Вопрос хороший. Может, я просто хотел чувствовать себя умнее других. А, может, просто чувствовал в себе потребность действовать.
Как близко нам удалось подобраться?
Мы не знали, кто на самом деле были эти злодеи. Не знали, что они собираются предпринять. Теория Директора о заговоре с целью свержения монархии, казалась маловероятной. Большинство всё же считало, что здесь замешана политика. Возможно, потому что политики, по их мнению, повсюду лезут.
Мы не знали, за что наделали дырок в Морли, но у меня были предположения.
Он видел то, что не должен был. Поэтому его схватили и заперли, по всей видимости, с другими пленниками. Кто-то попытался загипнотизировать его. Так как Морли есть Морли, то нашёл способ сбежать. Его похитители обиделись. Пытались преследовать его. Он рванул в Квартал Эльфов, рассчитывая, что он сможет там оторваться от них. Чужаки, угрожающие существу с кровью эльфов, долго не выживают в том районе.
Он так и не добрался туда. Наверное, заранее предупреждённый народ с этого поганого склада перехватил его.
Эти люди и серые лохмотья оставили его умирать. Его тело не представляло ценности, потому что было нечеловеческим. Позже, они узнали, что он выжил. Белинда и я вывели их на «Огонь и Лёд». Они попытались добраться до него там. На случай провала они подкупили Брата Хото. Хото известил их, что Морли ничего пока не рассказал.
В конце концов, они организовали рейд на мой дом. Что закончилось неудачей.
Сейчас они залегли на дно. Ложный след был оставлен, а отвлекающий маневр выполнен.
Чем больше я размышлял, тем менее вероятным казалось, что посеянный хаос имел отношение к политике.
Но к чему это имело отношения, я представить не мог.
— Гаррет? Ты ещё с нами? — отвлёк меня от мыслей Морли.
— Знаю, ты не часто видал подобное, но я думал. Где-то в твоей башке сидит крупица информации, хотя ты и не знаешь какой, которая может испортить жизнь людям, замешанным в интригах воскресителей.
— Они, может, так и думают. Ну и что? У меня до сих пор есть только общее представление о месте, где меня держали в загоне.
— Держали в загоне? — набросилась на него Палёная.
— Я не совсем точно выразился. Больше было похоже на грязный подвал. Там сильно воняло из-за тесноты…
— Ты был не один.
— Я говорил уже об этом.
— Кто-нибудь ещё бежал вместе с тобой?
— Не знаю.
— Если бы они делали это или обсуждали, информация всплыла бы, — сказала Палёная.
— А может быть такое? Что если наши злодеи не ждут, когда люди умрут, чтобы использовать их? — спросил я.
Морли напомнил мне:
— Исчезновение большого количества людей вызовет много шума.
— Нет. Мы уже думали об этом. Туп собирался заняться этим вопросом.
— Используют Малое Угрюмое Болото, — сказала Палёная. — Преступников. После приговора они всё равно, что трупы. Никто не верит, что они выживут. Если бы ты был начальником, то мог бы продать их, а списать, как умерших в болоте.
— Они не обязаны возвращать тела, — сказал я и добавил: — Иначе многие вопросы «что» и «как» могли бы отпасть сами собой. Было бы неплохо случайно наткнуться на ответ «почему».
— Просто нужно потерпеть. Всё само всплывёт на поверхность, если группа прикрытия не упрячет Тупа и Шустера в их же собственные камеры, — сказала Палёная.
Морли зарычал. Он считал себя более здоровым, чем был на самом деле. Сейчас он представлял опасность для себя самого.
— Парни, перед тем как что-то предпринять, подумайте, — сказала Палёная. Она оттолкнулась от спинки стула, встала и вышла из комнаты.
— Гаррет, подойди лучше сюда, взгляни на это.
Я подошёл. Она наблюдала в дверной глазок.
Я поменялся с ней местами.
Обзор был мал, но его хватало, чтобы встревожить.
— Давай поднимемся наверх, оттуда лучше видно.
