Похоже, он сказал то, что думал на самом деле. Я увидел, что Пьер верит в свои слова. Верит в их правоту. Даже не так. В их истинность.
И это, скорее, было хорошо для меня. Если убедить его в том, что я по-настоящему Поверил, то появиться шанс выжить. Стать тем, кем мог стать Эрасмуссен, вряд ли получится. Но не превратиться в мертвеца – вполне возможно.
Нужно было притвориться, будто слова ДеКлера заставили меня задуматься. А ещё лучше – обнаружить в себе то, о чём говорили ангел и француз. Совесть, человечность. Душа. Хоть немного. Хорошо, что когда перед человеком встаёт перспектива сгинуть, в нём просыпается не самый плохой актёр.
Мне даже подумалось, что одеть себе на шею крестик с распятым ангелом будет хорошей идеей.
* * *
Я сел в фирменное такси «МаКо» и сообщил водителю адрес. Спортивного вида парень в строгом костюме наверняка состоял в службе безопасности. Не в нашем юр. отделе, поскольку я его не помнил.
Однако водитель и так знал, куда меня везти. Он только уточнил, хочу ли я начать путь с самого нижнего уровня китайских кварталов. В ответ я пожал плечами. Что это означало? Трудно сказать. Просто хотелось иметь побольше времени – чтобы подумать, как избежать ошибки.
Ещё хотелось домой. Я так давно не был там. Сколько раз машина уже подъезжала к нему, как меня останавливала голограмма шефа и разворачивала обратно. Интересно, как там Эспер? Наверное, сбежала из дома. Ведь я сам дал ей свободу перемещения по Облаку. Так что она может быть где угодно. И дома меня никто не ждёт. Разве что та азиатка с электронного плаката, да моё курящее отражение…
Используя проблесковый маячок, мы пронеслись через половину города, и очутились едва ли не в самом низу. Но возможно, я просто вздремнул – незаметно для себя.
– Вас ждут у входа 103-С Аркологии. Вас узнают, – сообщил водитель через опущенное стекло. Тонированное окно закрылось, и машина исчезла из поля зрения. Я остался стоять среди луж, глядя на собственное отражение, маячившее на их поверхности.
Вторым, на что упал мой взгляд, был использованный шприц, который лежал на дне лужи. Над ним, на поверхности грязной воды, сверкали неясные огоньки. Встроенная в шприц реклама продолжала работать.
Затем меня толкнули в плечо.
– Туи бу тзии[51], – промурлыкала китаянка, вышедшая из-за моей спины. Надо полагать, «извините». Она едва взглянула на меня, поскольку пыталась одновременно смотреть под ноги, обходя лужи, и общаться с интерфейсом голографических очков.
– Ничего, – ответил я, и китаянка проследовала дальше. Она производила впечатление человека, случайно попавшего сюда. Красивая сумочка и шляпка. Платье со смелым вырезом. Туфли с высокими каблуками. Ещё я заметил, что на голограмме очков горела карта района. Возможно, женщина хотела выбраться отсюда. Мне следовало увязаться за ней, а заодно и набраться нужных впечатлений. Сделать вид, что набрался их.
Я двинулся вперёд, поглядывая по сторонам. На глаза попался небольшой буддийский храм. По его периметру стоял невысокий заборчик, мешавший проникновению внутрь воды из луж. Вода всё же просачивалась за периметр, поэтому по углам здания находились насосы, откачивающие влагу. Звуки работающих насосов странным образом вписывались в ритмы буддийских молитв, которые доносились из здания. Ко входу в храм подходили всё новые паломники.
Пройдя дальше, мы наткнулись на ещё более удивительную картину.
По улице, рядом с относительно приличными спинерами, ездили велорикши, а в одном из переулков показалась повозка с запряжённым осликом. В ней темнел груз. Зелень и овощи.
Из следующего переулка донеслось хрюканье поросят и кудахтанье кур. Самих животных не было видно. Их прятали внутри хижин. Теневая экономика. Местный уклад, независимый от того, что наверху.
Они могут жить абсолютно без связи с нами, внутри своих традиций. Замкнуто. Вроде бы в одном с нами месте, но в разное время. Параллельно. Мы не нужны им, а они – нам.
Не так далеко, совершенно без перехода, начиналась местная цивилизация. Улица плавно превратилась в довольно уютное место. Вдоль неё горели красные китайские фонари со свечами внутри. Везде – на деревянных стенах домов, на черепичных пагода-образных крышах, на свисающих с открытых веранд циновках – встречались изображения и статуэтки традиционных драконов. Можно было заметить, что местные очень любят своих драконов, которых набирался приличный выводок.
Завершала впечатление китайская музыка, в которой трудно уловить исчезающий, постоянно меняющийся мотив. Она лилась непонятно откуда. Из окон домов или кафе.
Возможно, она шла отовсюду. Обилие деревянных конструкций позволяло использовать их в качестве резонирующего источника звуков.
Из громкоговорителя, установленного у небольшого и симпатичного торгового центра, доносился мурлыкающий голос дикторши. Мне даже захотелось зайти внутрь, однако я продолжил следовать за фигуркой толкнувшей меня девушки.
Туи бу тзи… Надо запомнить.
В качестве мелких штрихов к картине китайского квартала добавлялись свисающие с крыш и редких деревьев металлические побрякушки, да цепочки с изображениями мифических животных и буддийских божеств. Их постоянное движение на ветру оживляло улицу. К такому же эффекту приводило обилие красного и золотого цветов, которые просто обожались местными. Воздух заполнялся запахом и дымом от тлеющих ароматических палочек.
Мы вышли на небольшой горбатый мост, над которым была растянута гирлянда золотистых лампочек явно кустарной сборки. Надо сказать, местная иллюминация мне нравилась гораздо больше, чем та, что в верхнем городе. Здесь… всё имело меньший масштаб, который мог удерживаться в человеческом внимании. Китаянка задержалась на мосту, посмотрев вдаль, на лежащий внизу район трущоб. Я последовал её примеру. Мы смотрели вдаль, и наши взгляды проходили сквозь развешанную вдоль моста рыбацкую сеть. Сквозь её ячейки.
Под воздушными завесами, что не пропускали рвущиеся снизу запахи, были видны многочисленные канавы, заполненные мутной водой. Насколько помню, именно в таких выращивали рис.
Не ожидал увидеть подобное в нашем мегаполисе. Со скидкой на то, в какой мере он «наш», конечно.
Область внизу разрезалась водяными каналами на прямоугольники и квадраты, по берегам которых стояли откровенно трухлявые хижины. Похоже, сюда стекались стоки со всего города.
Запаха я не чувствовал, но мне казалось, что тот вот-вот прорвётся в мозг. По дурно выглядевшей реке плавали старые лодчонки, а их кормчие не носили дыхательных масок. В воде то и дело появлялись круги. Рыбаки бросали в воду сети. Пангасиус или телапия?
