Он привел меня в ту комнату, в которой я проснулась, усадил на диван, взял расческу со столика, расплел мне косу и стал осторожно расчесывать. Юра тоже пришел, сел на банкетку у стола и смотрел на нас, задумчиво хмурясь.
— Олежка, ты очень устал? — споросил он.
— Это смотря что ты хочешь… После ночного рейда я предпочел бы не ввязываться в заморочки, голова плохо соображает, — отозвался Олег.
— Мне нужно к Зинченко…
— Полагаю, Зинченко потерпит без твоей подписи. Ты тоже здесь ночью не чаи гонял. Мы оба заслужили отдых.
— Думаешь? Вообще-то я хотел, чтобы мы выехали куда-нибудь за город. От постоянного сидения в четырех стенах и здоровый заболеет. Кате нужно немного сменить обстановку, и малыш тоже будет доволен…
— На такое мероприятие я решусь только вместе с тобой. Если я вывезу их один, они быстро разбегутся в разные стороны, — засмеялся Олег, и расческа в его руках резко дернула запутавшуюся прядь.
— Больно! — вскрикнула я.
В воздухе повисло тяжелое напряженное молчание. Через секунду Юра слетел со своего места и, опустившись на пол передо мной, вцепился в мои руки:
— Девочка моя, скажи еще что-нибудь!
В его глазах были мольба и нетерпение. Я застыла, потому что внутри меня снова поднялась лавина чувств, которой я не могла найти верного определения. Я готова была броситься на шею этому мужчине по имени Юрий, но я никак не могла осознать, кто он.
— Катюшка, милая моя, девочка моя, скажи, что ты меня слышишь! — взмолился он.
— Перестань, Юрка, пожалей ты себя, — произнес Олег. — Не настаивай, все произойдет само собой.
— Катя, поговори со мной! — не отставал Юра.
— Прекрати, я тебе сказал!! — закричал Олег. — Не будь ослом, Юрка!!
Я вскочила с дивана и повернулась к Олегу. Вихрь эмоций продолжал нарастать, и я почувствовала, что уже почти все поняла… И обида за брата захлестнула меня:
— Не смей на него орать! — четко произнесла я, и Олег в смятении широко раскрыл глаза. — Не смей орать на Юру!! Ты не смеешь повышать на него голос!
Руки стоящего позади брата обняли меня, и я ощутила его теплое прерывистое дыхание на своем затылке. Олег переводил глаза с меня на него, улыбка заиграла прежде на его губах, а затем и глаза стали совершенно счастливыми. Он шагнул к нам и, обхватив нас обоих своими длинными сильными руками, крепко сжал в объятиях. У меня чуть кости не хрустнули.
— Да ну вас, ребята, больно же… — произнесла я.
Они сразу же отскочили. Я смотрела на их счастливые, возбужденные лица, и вдруг ужаснулась: как невероятно они изменились за такое короткое время…
Они оба заметили перемену в моем лице и перепугались:
— Что с тобой, девочка?! — прошептал Юра.
— Это что с вами, ребята? Почему вы такие?
Они переглянулись.
— Какие «такие»? — уточнил Олег.
— Ребята, почему вы такие… старые? Юра… Юрка, ты же седой… И где же твой костыль?..
— Мы… Я… Прошло время, мы изменились… — проговорил Юра.
И я поняла, что моя болезнь, видимо, затянулась. Эти длинные распущенные волосы, такие и за пару лет не отрастишь…
— Ребята, сколько лет прошло?
— С какого момента? — осторожно уточнил Олег.
— Как с какого? — и тут я поняла, что не помню, когда я в последний раз виделась с ними.
Я повернулась и вышла в коридор. Квартира почти не изменилась с того дня, как я покинула ее, сбежав в Рай… Ну, конечно, я вспомнила. Рай. Огромная пирамида, населенная жуткими обитателями. И безжалостный сумасшедший субъект, заправляющий всем в этом малоприятном месте…
Я бросилась назад в свою комнату и подскочила к брату. Юра — боже мой, как же сильно он изменился — с готовностью протянул ко мне руки, и я прижалась к нему:
— Ты простил меня, Юрочка?
— С ума сошла! За что мне тебя прощать?! — возмутился он.
— За то, что я была такой дурой! Я и сама чуть не погибла, и вас подставила. Как хорошо, что вы все-таки с ним справились!
— С кем? — руки брата, гладившие мои плечи, дрожали.
— С этим придурком, как его… с Валерием Извековым… Вы все-таки успели!
Олег издал какой-то сдавленный стон и в панике схватился за голову.
— Олежка, спокойно, — одернул его Юра, не выпуская меня из объятий.
Из коридора донесся странный звук, который я совсем недавно слышала, словно кто-то сдавленно смеялся или хныкал. Я оглянулась. На пороге комнаты стоял крошечный ребенок, толстенький, щекастый, на коротких косолапых ножках. На нем была голубая пижама с утенком на груди, а в руках он держал пластмассового медведя, у которого не было одной лапы.
— Кто это? — удивилась я. — Откуда он здесь?
Мужчины молчали. Малыш скривился и громко захныкал. Смешно переваливаясь с ноги на ногу, он сделал несколько шагов, покачнулся и шлепнулся на пол. Рев разразился с удвоенной силой. Олег, опомнившись, поднял ребенка и тихо заговорил:
— Перестань, ну как тебе не стыдно!.. Зачем ты сам вылез из кроватки? И нечего реветь, ты же мужчина!..
— Ребята, кто это?
— Это Лерка, — ответил Юра. — Это твой сын, Катя.
— Что-о-о? Вы что, спятили? — я вырвалась из рук брата и повернулась к малышу. Ребенок, переставший плакать, смотрел на меня немного обиженно, но совсем не враждебно. У него были лохматые жидкие черные кудряшки и огромные яркосиние глаза. Олег держал его так, будто он всю жизнь только и занимался тем, что нянчил детей.
— Кончайте меня разыгрывать! — рассердилась я. — В конце концов мне совершенно безразлично, чей это ребенок и почему он здесь!
Я выскочила в коридор и прошла в гостиную. Щелкнув выключателем, я тут же почувствовала желание немедленно выбежать обратно, швырнуть в гостиную бомбу и плотно закрыть дверь.
Посередине гостиной стояла огромная картонная коробка, доверху наполненная детскими игрушками и различными деталями от них. Разнообразные игрушки валялись везде и всюду на полу и на диване. Но не это испугало и возмутило меня.
У окна стоял худой ушастый мужчина и широко улыбался. Его «смятое» улыбкой лицо выражало искренюю радость.
— Что тебе надо, Примар? — мои голосовые связки сработали сами по себе.
— Пришел попрощаться. На этот раз ты оправдала все мои надежды, и я оставляю тебя наедине с той жизнью, которую ты себе выбрала, — объявил он и повел рукой вокруг себя.
Я молчала. В голове все встало на свои места, едва только я увидела его и произнесла его имя вслух.
— Ты доволен, Примар? Ты сделал меня несчастной, и ты теперь доволен?
— Если тебе нравится чувствовать себя несчастной, я не из тех, кто будет тебя разочаровывать. Хотя, если здраво поразмыслить, тебе не в чем меня упрекнуть. Я обещал жизнь твоему брату, и ты не можешь отрицать, что я сдержал слово.
