В моих планах было разрушить каналы Ральфа до самого основания. Такие глубокие травмы очень тяжело и долго залечиваются. Надеюсь, в ближайшие десятилетия он не сможет восстановиться.
Закончив работу, я облегченно вздохнул. Батарея в кармане обжигала меня, но я решительно не хотел ее доставать.
— Чего ты сидишь? — услышал я раздраженный голосок.
Через миг появилась и сама обладательница столь высокого тембра.
— Илария? Как ты меня находишь? — выдохнул я.
— Мы, феи, и не на такое способны, — игриво отозвалась она. — Ключ на его шее. Чего ты медлишь?
Я вопросительно посмотрел на Ральфа. Ну, и где здесь ключ?
— На энергозрение переключись, дурень, — хихикнула та.
Точно. Я внимательно присмотрелся.
На шее мужчины действительно мерцал маленький кулон, созданный из световой энергии. Я смотрю, он поклонник этой сферы деятельности. И как она только может нравится?
Я решительно протянул энергоруки и сорвал украшение.
— Благодарю, — радостно улыбнулась Илария. — Скоро доставлю тебе твоих родственничков.
— А ты можешь их вывести через портал дома морской волны? Я так понимаю, проход можно создать в любом месте?
— Конечно, — легко согласилась фея и плавно начала исчезать в темноте.
Я посмотрел на нее и грустно улыбнулся. Неужели у нас все получилось?
— Ты еще пожалеешь, — раздался яростный шепот возле моего уха.
Я резко развернулся, но уже ничего не увидел. В комнате, кроме меня, никого не было.
Что это вообще значит? С одной стороны, Ральф не сможет сейчас причинить вред ни одному живому существу. Каналы его я подпортил хорошо. Но куда он исчез? Разве человек, или вампир, не важно, может раствориться в воздухе? Такие фокусы удаются лишь феям!
Стоп. А что, если он сбежал через какой-то портал?
— Илария! — прокричал я что есть мочи.
— Зачем так орать? Не успела я окончательно выйти в энергослой, как опять тебе понадобилась.
— Ты это видела? — не унимался я. — Он исчез!
— Да, — непринужденно кивнула та. — Твой знакомый воспользовался своим порталом.
— И куда он ведет?
— А мне-то откуда знать. Это его собственность.
— Где Ральф вообще взял портал? — не унимался я.
— Может быть, купил в магазине… Да хоть сам создал! Мне какое до этого дело?
Час от часу не легче.
— Ладно, Илария, лети, — отпустил фею я.
— Да не переживай ты так. Он еще долго будет восстанавливаться.
Интересно, а что случиться, когда закончится это долго? Думаю, что-то не очень хорошее.
Я в последний раз осмотрел комнату. А ведь не так давно мы здесь познакомились с королем…
Я вышел на балкон и вздохнул полной грудью. На недолгое время история об ужасающих убийствах в Арии была остановлена. Но даже этот факт радовал меня. Хоть и частично, но у меня получилось противостоять злу. Возможно, полицейское дело — не такая уж и плохая работа?
В любом случае, я собирался добраться до дома Чака. Думать о том, что сейчас будет твориться во дворце мне абсолютно не хотелось.
— Вилли! — крикнул я в надежде, что дракониус услышит мой зов.
К моему немалому облегчению, питомец девушки не заставил себя долго ждать. Увидев его, я невольно начал пятиться назад, но вовремя взял себя в руки.
Так, что там пела Лу…
— Могучий, гордый, сильный, смелый
В твоих объятьях сны миров.
Тепло огня тебя согрело,
Когда летел ко мне на зов!
Ну в общем, как-то так. Я, конечно, не певец и понимаю, что ни в одну ноту мне попасть не суждено, но Вилли, как ни странно, дружелюбно поклонился, приглашая меня сесть на его могучую спину.
Чтобы перестраховаться, я укрыл себя слабым щитом невидимости. Да, возможно днем меня бы кто-то заметил, но сейчас — вряд ли. Пусть все полицейские думают, что дракониус решил покинуть дворец в одиночестве.
Я нерешительно сел на питомца Лу. Скажу честно, ощущения очень отличались от тех, что я испытывал, сидя на слономухе. Во-первых, не было никакой уверенности в том, что я смогу удержаться и не упаду с такой высоты. Во-вторых, Вилли летал невероятно быстро, и я с замиранием сердца ожидал, когда же он взмахнет крыльями.
Случилось это через секунду после того, как я на него взобрался. Он резко оттолкнулся от балкона и взмыл вверх. От такой скорости у меня перехватило дыхание. Но делать было нечего: я решительно взял себя в руки.
Лу рассказывала мне, что управлять им нужно с помощью простых слов «направо», «налево» и так далее. Я, пытаясь перекричать ветер и одновременно удержаться за его шею, указывал ему путь. Мы летели раза в два выше, чем обычно на слономухах. Улицы и площади Миллиэля превратились в крошечную карту.
А если у меня не получится удержаться? С таким успехом я легко могу заработать себе фобию высоты.
Наконец, мы приземлились на крыльце Чака. У входа стояла Лу, должно быть, ожидая своего любимого Генри. Да, да я очень скромный.
— Ну наконец-то! — воскликнула она и бросилась обнимать меня.
— Как там ребята? Уже прибыли? — сходу начал расспрашивать я.
Девушка нехотя отстранилась и потупила взор.
— Входи, — отсутствующим голосом проговорила та.
— В чем дело?
Но она мне не ответила, и я решительно переступил порог дома.
— Иди на кухню.
Что Лу скрывает? Ой, что-то здесь нечисто.
— Генри! — крикнул Чак, когда я вошел. — Ну слава слономухам, брат! Ты жив!
Он тоже бросился меня обнимать.
— Что случилось? — твердо повторил я, когда друг отстранился.
Повисла неловкая пауза. Я осмотрелся: за столом в полном одиночестве сидел Ворон.
— Расскажи ему, — вздохнула девушка, садясь рядом.
Наш всезнайка прикрыл лицо руками, вспоминая недавние события.
— Когда вы улетели, мы остались отбиваться. Нужно было отвлечь стражников, чтобы они не погнались за вами.
Нам достались очень сильные противники, поэтому мы сражались с ними довольно долго. Бруно получил ранение и упал без сознания. Нас осталось трое. Конечно, мы их победили, о проигрыше не могло быть и речи.
Когда я кинулся помогать пострадавшему, то обнаружил, что он уже мертв. Понимаешь, Генри?
Я, ошеломленно посмотрев на друзей, медленно сел на стул. Как же так?
Да, конечно, мы с ним не очень ладили, но не так давно я понял, что он хороший вампир. И настоящий друг. К сожалению, это осознание пришло ко мне слишком поздно.
— Мы привезли его сюда, — продолжил рассказ Ворон. — Он в соседней комнате. Агнес и Лика тоже там.
Я знал, как больно потерять родного человека, и всем своим сердцем сочувствовал девушке Бруно.
