– Уголовная полиция, – сухо сказал Гард.
Парень медленно повернул голову и посмотрел на комиссара затуманенным взором.
– Какая уголовная! – сказал он полушепотом. – Это гангстеры из «Бурого медведя», разве вы не видите? Верно, Паола?
– Конечно, – ответила девушка.
– Это мы из уголовной полиции, – почему-то тоже полушепотом сказал Гард, но его уже никто не слушал.
Комиссар никогда не смотрел гангстерских фильмов. Из принципа. Он считал их пародией на жизнь и на то серьезное дело, которым ему приходилось заниматься. И сейчас он лишь мельком взглянул на экран, успев увидеть серию пистолетных вспышек и множество тел, падающих на землю вокруг тонконогого парня в джинсах.
В гораздо большей степени комиссара привлекло выражение лица Таратуры. Инспектор полиции, словно загипнотизированный, замер на месте, всматриваясь в экран. По лицу Таратуры можно было безошибочно определить все, что там происходит. Никогда бы Гард не подумал, что один из его ближайших помощников увлекается подобной ерундой.
Наконец револьверная мелодия сменилась музыкальной. На экране вспыхнула реклама новых бездымных сигарет, и увлеченные зрители вернулись к действительности.
Таратура смущенно посмотрел на своего начальника и, видимо желая исправить впечатление о себе, энергично двинулся к хозяину квартиры.
– Мы из уголовной полиции, – произнес он громче, чем это требовалось.
Парень и девушка переглянулись, но ничем не выразили своего удивления. «Фьють», – лишь тонко свистнула девушка.
– К вашим услугам, – сказал парень, не двигаясь с места.
– Вы не замечали чего-нибудь подозрительного в последние три-четыре часа? – спросил Гард.
– Как же! – невозмутимо произнес рыжеватый парень, как будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. – Ровно в семь ноль-ноль на экране телевизора наблюдались сильные помехи. Секунд пить все мелькало, ничего нельзя было разобрать.
– Вы точно помните время? – спросил Гард.
– Еще бы, я заметил его специально.
– Специально? Но для чего?
– Ведь даже Паоле ясно, что такие помехи бывают в тот момент, – поучительным тоном сказал парень, – когда кто-то действует электрическим разрядником.
– Возможно, с преступными целями, – вставила Паола.
– Точно! – подтвердил парень.
– Откуда вы это знаете? – удивился Гард.
– Джо Слоу трижды пытались убить таким способом, – сказал парень.
– Джо Слоу, комиссар, это тот парень в джинсах, – счел необходимым пояснить Таратура.
– Поразительно! – только и смог сказать Гард.
Оказывается, и гангстерские фильмы могут приносить пользу! Впрочем, кто может точно сказать, кому первому пришла в голову плодотворнейшая мысль приспособить для убийства современную технику: гангстерам или изобретательным авторам телевизионных фильмов?
Как бы там ни было, а сейчас одной загадкой стало меньше. Спасибо Джо Слоу…
Инспектор и комиссар вновь спустились на второй этаж, где все еще хозяйничала полиция. Двое агентов рылись в письменном столе убитого, а третий разговаривал с кем-то по переносному радиотелефону.
– Вот что, Таратура, – распорядился Гард. – Берите Джонстона и немедленно отправляйтесь на квартиру Эрнеста Фойта. Знаете, где это?
Таратура кивнул:
– Еще бы!
– Как только он появится, везите его ко мне.
– Вы думаете, комиссар…
– Почерк не его, но они давно конкурируют. Власть в корпорации можно было поделить только таким способом.
– Пожалуй, – согласился Таратура.
– Комиссар, – вмешался один из агентов, – сегодня у нас с вами будет веселая ночь: еще одно происшествие. Обстоятельства чрезвычайно загадочные…
«Загадочные»! – повторил про себя Гард, беря трубку переносного телефона. Если говорить откровенно, по-настоящему комиссара полиции Гарда интересовала лишь одна загадка: дата собственной смерти.
– Старина, – услышал Гард в трубке голос своего давнего друга, дежурного инспектора, – сегодня мы, кажется, выполним недельный план, если все пойдет так, как началось.
– Чем ты хочешь меня порадовать? – спросил Гард.
– На даче, что по шоссе в сторону Вернатика, в пятидесяти километрах от города придушили парня.
– Почерк знакомый?
– В том-то и дело, комиссар, что из трех миллионов жителей города такой грубой работой могли бы похвастать почти все.
– Худо, худо, – сказал Гард. – Вот что, Роберт, с меня хватит того, что есть, а на дачу пошли… ну, хоть бы Мартенса. Он у тебя под боком?
– В баре. Ты думаешь, справится?
– Если дело обстоит так, как ты говоришь, то у него не меньше шансов, чем у меня. Дай ему с собой собак и десяток агентов. Больше ничего нет?
– Слава Богу!
– Да, Роберт, а кто убит?
– Сейчас гляну. – Прошло секунд пять. – Какой-то Лео Лансэре, тридцать два года.
– Кто он?
– Сотрудник Института перспективных проблем.
– Да? – На этот раз паузу выдержал Гард. – Подожди, Роберт, это несколько меняет картину. Дай мне подумать.
Гард почесал трубкой затылок. Институт перспективных проблем был давно известен комиссару еще по делу профессора Миллера, и по делу, связанному с пропажей Чвиза, и по убийству Кербера – короче говоря, если бы у Гарда спросили, какие люди или организации причиняли ему наибольшее количество хлопот, он, не задумываясь, ответил бы: притон госпожи Биренштайн, в котором периодически собирались все крупные гангстеры страны, и Институт перспективных проблем.
Гарду было уже не двадцать пять лет. Пора бы и утихомириться – такое решение подсказывало элементарное благоразумие, но там, где начиналось благоразумие, кончался комиссар Гард.
– Роберт, ты меня слышишь? Давай Мартенса сюда ко мне, здесь его встретит Джонстон и все объяснит, а я сам поеду к этому, как его…
– Лео Лансэре, – подсказал Роберт.
– Ну и прекрасно. Высылай тогда собак, а количество агентов уменьши вдвое. Ясно?
– Как Божий день.
Гард выключил рацию.
Таратура уже был готов двигаться дальше, он все понял и без специального разъяснения, и у него, как и у Гарда, забилось сердце и ноздри раздулись в предвкушении охоты. Таратура однажды чуть не лишился жизни из-за этого дурацкого Института перспективных проблем, не говоря уже о том, что по природе своей он был азартный игрок.
В течение трех минут Гард отдал необходимые распоряжения и вышел, сопровождаемый Таратурой. Получасом позже черный «ягуар» комиссара уже тормозил у въезда в загородную дачу. Здесь царила атмосфера, характерная для подобных случаев, но она не способна была удивить Гарда или хоть как-нибудь возмутить его профессиональное спокойствие. Небольшой темный двор был освещен фарами полицейских машин, успевших прибыть чуть раньше комиссара. Слышался приглушенный говор множества людей, тот самый, который режиссеры кино называют «гур-гуром». Ходили полицейские в штатских костюмах, хлопали двери, работали видеокамеры, вероятно снимающие все подозрительное, что бросалось в глаза. И между тем Гард знал, что где-то там, в доме, есть комната, в которую никто не входит – по крайней мере с тех пор, как туда вошел убийца, а затем первый обнаруживший преступление человек.
