Вокруг уродливого тела растеклась темная кровавая лужа, смешанная с размокшей глиной. Хлюпая сапогами, Вилы под контролем Гидеона, подошел к подранку и резким коротким взмахом всадил все четыре зубчика в тушку. Выдернул, крутанул вилы на девяносто градусов и ударил еще дважды.
После чего вмешался Гидеон. Достал из кармана небольшие кузнечные щипцы, воткнул их в пасть зверю и, слегка расшатав, выдернул самый большой клык. Повторил операцию и бросил два зуба в мешочек, протянутый Захаром.
Шикнул на меня, привлекая внимание и изобразив что-то в духе: «учись, студент», поднял руку с зажигалкой похожей на мою, только золотую. Щелкнул крышкой, запалив высокий (сантиметра на три) огонек ярко-фиолетового цвета, и поднес к телу мутанта.
Вспыхнуло будто угли в мангале под качественным розжигом. Плотное лилово-фиолетовое пламя взметнулось выше Гидеона и стало медленно опадать. Над трупом закрутился легкий смерч с алыми яркими всполохами, похожими на маленькие разряды молнии. В нос ударил запах полыни, что-то скрипучее прогудело в ушах.
Через несколько секунд пламя совсем спало, но прежде чем погаснуть, разделилось на три части и разлетелось между святошей, Захаром и мной. Будто лучик фонарика просветил. Ударил в грудь, проник под одежду, потом под кожу и растворился где-то у меня в солнечном сплетении или желудке.
По крайней мере, я так это ощутил. Как глоток ледяного пива в потный день, внизу живота растеклось что-то прохладное, свежее и очень приятное. Вместе с этим ударило и в голову, будто я энергетика долбанул. Напряжение отпустило, адреналиновый страх сменился на уверенность и, неожиданно, азарт. Плечи распрямились, мне даже показалось, что я подрос на пару сантиметров, как в высоту, так и в объеме бицепсов. Осиновый кол из увесистого стал казаться каким-то игрушечным.
Я посмотрел на мужиков. Захара чуть потряхивало, а Гидеон, наоборот, выпрямился, хрустнул шеей и улыбнулся. С него даже похмелье слетело. Только обделенный светом Вилы стоял какой-то грустный и поникший.
Хер знает, что это было, но мне понравилось. Забористая, однако, штука, дайте две.
Возможно, я сказал это вслух или очень громко подумал, но вселенная услышала. И как обычно все переврала.
На границе молочной пелены стали вспыхивать зеленые глаза. Одна пара, две… четыре. Низко идут, не больше метра в холке. Но в этом мире, похоже, на мелочь не играют — где-то дальше в тумане зажглась еще одна пара глаз уже на другой высоте. И я очень надеюсь, что это она просто залезла на крышу дома.
Глава 4
— Это баргесты из начальных деймосов, — Гидеон пошире расставил ноги, закрепляясь в липкой грязи, — Я их задержу, а вы прикрывайте и бейте. Матвей, бей их в грудину, надо сердце поразить.
— А, ну да, осиновый же кол…
— Ты как вообще?
— Норм, я в деле.
Крутанул, будто бейсбольную биту, кол в руке, и решил, что готов. Приход от поглощенного света еще действовал, а, может, это гены пробуждались, но страха не было. Я действительно, был готов. Мысли о реалити-шоу, разводе или инсценировке куда-то пропали, а вместо них пришло спокойствие.
Осиновый кол в сердце? Да, легко! Шишек в жопу напихать, как в том старом анекдоте? Да, пожалуйста! Я все равно не представляю, где у них сердце — там зубов столько, что кажется, будто это не звери, а ходячие челюсти.
Давайте, твари, подходите по одному, буду анатомию изучать. Мне начинал нравиться этот мир — простой и понятный. Перед тобой зло, а в руках бита. Вспомнить бы еще, что там рекомендуют в случае нападения животных. Или какие были мифы — баргесты в старом мире, насколько я помню, тоже были. У англичан вроде в мифологии.
Но вспомнить мне не дали. Гидеон стал крутиться от одной твари к другой и затянул какое-то протяжное песнопение на непонятном языке. Но пафоса в нем было, как в фильмах с припадочными экзорцистами. Скорее всего, латынь. Я слышал отдельные слова, типа: верде, драко, лукс, дукс, сатана… но в остальном этот церковный речитатив от меня ускользал.
А вот собачек аж приплюснуло. Они выгнули спины, прижав морды к земле, скалились и рычали, пуская зеленые слюни, но вперед не шли.
Первым у нас среагировал Вилы — подскочил к ближайшей и ударом снизу вверх подцепил ее на вилы. Прокрутил над головой и впечатал в землю в метре от меня, обдав грязными брызгами. Тварь дергалась, но он держал крепко, подставив под мой удар ее грудину и не давая перевернуться.
Я сделал шаг вперед, уверенно произнес единственное, что пришло в голову: «Аминь», прицелился и со всей дури вогнал кол в выпирающие ребра монстра. Даже перестарался чутка и упал на колени, вслед за колом. Хрустнула кость, послышался скрежет, когда кол зацепил вилы и воткнулся в землю. Баргест дернулся, взвизгнул и затих.
Голос священника дрогнул, может, слова в песне закончились, может, горло пересохло, но на пару секунд к монстрам вернулась способность двигаться. Справа мелькнул черный комок с оскаленной пастью, которая прыгнула в мою сторону. И в это же мгновение раздался выстрел, сотни горящих частичек вылетели из обреза Захара, поглотив прыгнувшую собаку прямо в воздухе. До меня тварь не долетела, дымящимся обмылком рухнув в грязь. Где ее тут же припечатали вилами.
Пока я поднялся и, наконец, вытащил застрявший кол, добивать было уже некого. Гидеон раскидал сразу двоих, орудуя серебряным крестом, из ножки которого торчало длинное лезвие. Весь покрытый грязью, кровью и зелеными ошметками, он стоял, оперевшись на колени, и пытался продышаться.
Не успел.
Из тумана выскочила очередная тварь — та самая, что должна была сидеть на крыше. Вот только крыша ей была не нужна. Метра полтора в высоту. Пасть такая, что можно арбузы, как орешки щелкать. В один прыжок она оказалась рядом с нами. Во второй прыжок, которому совсем чуть-чуть подправил траекторию новый выстрел Захара, она сбила с ног Гидеона, вытолкнув его из зоны видимости.
На след от зажигательного патрона она даже не обратила внимания, хотя часть задницы и хвост обуглились и светились красными точками горелой плоти. Оттуда шел дым и, смешиваясь с туманом, делая и без того резкие движения, смазанными и нечеткими.
Пока я все это осознавал, монстр успел разделаться с Вилами — мужику пропороли плечо и разодрали фуфайку на спине, когда он с воплями попытался убежать. На дороге остались только мы с Захаром.
Управляющий ковырялся с обрезом, пытаясь его перезарядить, и тварь решила, что я сейчас опасней. Зарычала, брызгая зеленой слюной, и бросилась на меня.
По рецепту вилочного друга я рванул в обратную сторону. Не хуже монстра в три, максимум четыре, прыжка добежал до «буханки» и вскарабкался на крышу. Присел, развернулся и уставился в огромные черные глаза.
Баргест стоял на задних лапах, а передние закинул поверх лобовухи и тянулся ко мне. Морда оказалась аккурат на одном уровне со мной. Пустые провалы глаз, наполненные зеленым призрачным огнем, внимательно меня изучали. Правая лапа, как кошачья, скребла по крыше, стараясь сгрести меня вниз.
Получив колом по лапе, тварь что-то смекнула и вдруг исчезла. Но лишь для того, чтобы появиться с боковой стороны «буханки». Сначала раздался удар, скрипнул прогнутый металл, и машину качнуло. А потом морда с верхушками лап появились опять, буквально в полуметре от меня.
Баргест больше не пытался меня достать и стал просто давить на «буханку». Уазик скрипел и шатался, и с каждым новым ударом амплитуда росла. Я чуть не свалился, распластавшись на крыше и стараясь отползти подальше от баргеста.
В тумане послышался новый речитатив Гидеона, сначала тихо, потом громче, затем громкий и резкий свист, на который тварь повернула голову.
Я не стал мешкать, перекатился по крыше и ткнул колом ей в глаз, сразу же пытаясь отползти. Псина зарычала, дернулась в мою сторону. Успела зацепить меня лапой за ботинок и потащила к себе.
Священник опять свистнул, и вместе со свистом раздался грохот выстрела, и куда-то по задним лапам баргесту прилетела серебряная вспышка. И вот тогда тварь проняло. Рык сменился на жалобный вой, но даже через этот ор я отчетливо слышал шипение. Будто кислота что-то разъедает, и запах, как от открытой крышки старой помойки.
