прорывались сквозь пену на поверхности, добавляя свою нотку благоухания к букету. Вики понятия не имела, насколько глубока лужа, но за пять лет она ни разу не видела это место сухим. Теоретически однажды что-то могло выползти из миски с остатками первобытного супа и начать терроризировать окрестности, поэтому Вики тщательно следила за лужей – чтобы не прозевать, когда такое случится.
К тому времени, как она добралась до квартиры, она обливалась по́том и хотела только одного: принять холодный душ и выпить что-нибудь еще похолоднее. Но Вики поняла, что не скоро доберется и до того и до другого, потому что, вставляя ключ в замок, ощутила запах кофе.
– Сто двенадцать градусов в тени по Фаренгейту, – пробормотала она, распахивая дверь. – Как, черт возьми, сейчас можно пить горячий кофе?
Она не ожидала, что ей ответят, и правильно делала.
Защелкнув замок, Вики бросила сумку в прихожей и прошла в крошечную гостиную.
– Как мило, что ты заглянул, Селуччи. – Она нахмурилась. – Выглядишь дерьмово.
– Спасибо, мать Тереза. – Он поднес кружку к губам, едва оторвав голову от спинки кресла, и сделал большой глоток, а закончив пить, встретился с ней взглядом. – Мы поймали сукина сына.
– Марго?
Селуччи кивнул.
– Взяли тепленьким. Сцапали маленького ублюдка в полдень.
«В полдень. Пока я доказывала, что я – мачо круче самого Билли Харриса».
На мгновение слепая зависть лишила Вики дара речи. Вот чем стоило бы заниматься – что-то менять в этом мире, а не валять дурака на парковке кофейной фабрики. Закусив нижнюю губу, она сумела загнать внутреннего монстра обратно в бездну, хотя и не смогла выдавить из себя улыбку.
– Хорошо сработано.
Когда Вики снова впустила Майка Селуччи в свою жизнь, вместе с ним она впустила и полицию. Ей просто нужно было научиться мириться с этим.
Он кивнул, на его лице была усталость и ничего больше. Вики почувствовала, как ее плечи расслабились. Либо он все понял, либо слишком устал, чтобы устраивать сцену. В любом случае она справится.
Она потянулась и взяла из его рук пустую кружку.
– Когда ты в последний раз спал?
– Во вторник.
– А ел?
– Э-э… – Он нахмурился и потер глаза рукой.
– По-настоящему ел, – подсказала Вики. – А не что-то из коробки, посыпанное сахарной пудрой.
– Не помню.
Покачав головой, она пошла на кухню.
– Сначала бутерброд, потом спать. И лучше не отказывайся от холодного ростбифа, потому что больше у меня ничего нет.
Кладя мясо на хлеб, она ухмыльнулась. Почти как в старые добрые времена. Они с Селуччи заключили договор много лет назад, когда стали жить вместе: если один из них не сможет позаботиться о себе, он позволит это сделать другому.
– У нашей работы достаточно способов сожрать твою душу, – сказала Вики (Селуччи массировал напряженные мускулы ее спины). – Так что есть смысл создать свою личную службу поддержки.
– А может, ты просто хочешь иметь возможность похвастаться перед кем-то выполненной работой? – фыркнул он.
Вики ткнула его локтем в солнечное сплетение и мило улыбнулась, когда он резко вдохнул.
– И это тоже, – сказала она.
Хорошо, когда есть тот, кто понимает, что все в порядке, но важно иметь и того, кто понимает, что все не в порядке, не задает кучу глупых вопросов, не имеющих ответов, и не растравляет сочувствием рану, нанесенную неудачей. Человек, который просто сделает бутерброд и застелет постель, а потом уйдет, оставив мятым и потным последний комплект чистых простыней.
Шесть часов спустя Селуччи, спотыкаясь, вышел в гостиную и затуманенным взглядом уставился в телевизор.
– Который иннинг?
– Заканчивается четвертый.
Он рухнул в единственное оставшееся свободное кресло. Вики прочно обосновалась в другом.
– Сколько забито голов? – спросил он, почесывая волосатую грудь.
– Это пробежки, придурок, как тебе прекрасно известно, а пока игра шла без пробежек.
Его желудок громко заурчал, перекрывая шум толпы, приветствовавшей аут.
– Как насчет пиццы?
Вики бросила ему телефон.
– Это мой дом, поэтому платишь ты.
В коробке остывал последний кусочек пиццы, «Джейс» удалось получить и удержать лидерство в двух пробежках, когда Вики сказала, что направляется в Лондон.
– В Англию?
– Нет, в Онтарио.
– Новое дело?
– Угадал с первого раза.
– Что расследуешь?
«Ищу человека или людей, которые убили вервольфов-овцеводов серебряными пулями».
По крайней мере, это была настоящая работа. Важная.
– Мм, я не могу тебе сейчас сказать. Может, позже.
«Лет эдак через миллион…»
Селуччи нахмурился. Вики что-то скрывала. Он всегда это чувствовал.
– Как ты туда доберешься? Поездом? Автобусом? – Вытянув ногу, он ткнул ее в бок босой ступней. – Трусцой?
Вики фыркнула.
– Это не у меня есть лишний жирок.
Селуччи невольно втянул живот. Вики ухмыльнулась, когда он заставил себя расслабиться, притворившись, что ничего такого не делал.
«Зря старался, – подумала она, – потому что сейчас снова напряжется».
– Генри подвезет меня завтра вечером.
– Генри? – Селуччи постарался говорить нейтральным тоном.
Конечно, она имела полное право проводить время с кем пожелает, но в Генри Фицрое было нечто такое, что Селуччи определенно не нравилось. Небрежные расспросы не заставили его изменить свое мнение… Они вообще ничего не дали.
– Он как-то связан с этим делом?
Последнее дело Вики, в которое был вовлечен Генри Фицрой, закончилось тем, что она полумертвой упала к ногам монстра из малобюджетного фильма. Селуччи тогда не был впечатлен.
Вики поправила очки, решая, как много можно сказать.
– Люди, на которых я работаю, – его друзья.
– Он останется там после того, как тебя забросит, или уедет? – Правильно истолковав ее нахмуренные брови, Селуччи добавил: – Успокойся. Ты знаешь не хуже меня, сколько проблем может создать гражданское лицо, впутываясь в расследование. Я просто хочу убедиться, что ты не усложняешь себе жизнь.
Он понял, что не убедил Вики в столь невинной подоплеке своего вопроса. Круть.
– Прежде всего, Селуччи, постарайся не забывать, что я сама теперь гражданское лицо.
Он хмыкнул, и Вики бросила на него сердитый взгляд.
– Во-вторых, он просто подвезет меня и посвятит в некоторые детали этой истории. Вмешиваться он не будет.
«Он будет помогать. Мы будем работать вместе».
Она не собиралась говорить Майку Селуччи ничего подобного, тем более что сама еще не разобралась, что думает по этому поводу. К тому же у нее тогда потребовали бы объяснений, давать которые она не имела права. И, черт возьми, какое Селуччи дело, хочет она работать с Генри Фицроем или нет?
Селуччи правильно угадал последнюю мысль по выражению ее лица.
– Я думаю о твоей карьере, а не о твоей сексуальной жизни, – прорычал он, допивая последние капли тепловатого пива. – Выбрось из головы грязные мыслишки, Вики.
– Ах, это у меня грязные мыслишки?
Пришел ее черед хмыкнуть. Она вылезла из кресла, отлепившись от винила с болезненным лопающимся звуком.
– Не я подняла эту тему. Но если уж на то пошло…
Он расценил ее следующее движение как отвлекающий маневр, попытку переключить его внимание с Генри Фицроя. Как отвлекающий маневр это сработало неплохо, и он решил подыграть. Он еще успеет слегка покопаться в прошлом неуловимого мистера Фицроя.
На полпути к спальне Селуччи спросил с насмешливой серьезностью (или настолько серьезно, насколько мог, поскольку стал слегка задыхаться):
– А как же игра?
– Они выигрывают на два очка, и в запасе у них еще два с половиной иннинга, – пробормотала Вики. – Не сомневаюсь – они смогут победить и без нас.
Прокусив вену на запястье Тони, Генри поднял глаза и обнаружил, что взгляд молодого человека прикован к нему. Зрачки Тони расширились, он жадно наблюдал, как вампир утоляет жажду.
Когда все закончилось и Генри убедился, что коагулянт в его слюне остановил кровотечение, он приподнялся на локте и спросил:
– Ты всегда наблюдаешь?
Тони сонно кивнул.
– В этом есть нечто будоражащее – видеть, как ты это делаешь.
Генри засмеялся, а Тони невозмутимо откинул длинную прядь каштановых волос со лба. Последние пять месяцев (после того, как Вики уговорила юношу спасти ему жизнь) Генри пил кровь Тони так часто, как только мог, не подвергая опасности жизнь донора.
