что-то природное, в худшем смысле этого слова, в самоуверенности Вольского, в его желании пускай незримо, но доминировать надо всеми и вся. По крайней мере, так казалось Гереру.
- Ну, - без особого желания начал разговор лейтенант, - какие успехи?
- А я должен перед тобой отчитываться? – отозвался Вольский, и не вызов прозвучал в его фразе, а сарказм, смешанный с полнейшим пренебрежением.
- Нет, конечно, не должен, - по возможности бесстрастно сказал Анатолий. – Но только в том случае, если хочешь проблем.
- От тебя, что ли?
- Нет, от тех, кто располагается чуть выше.
- Ты про Семёнова?
- Догадайся сам.
Вольский усмехнулся.
- А ты совсем не изменился с нашей последней встречи, Толя.
- Ты тоже, Женя.
Вольский сплюнул прямо на пол.
- Если думаешь, что мне доставляет удовольствие работать с тобой, да просто лицезреть твою унылую физиономию, то ошибаешься.
- Аналогично. С поправкой на тошнотворную рожу.
Вольский рассмеялся: такое ощущение, что ему понравились грубость и неуступчивость Анатолия.
- Ладно, - произнёс он, - коли в деле задействованы серьёзные верха, так и быть, потерплю твоё присутствие… какое-то время.
Анатолий на это ничего не ответил.
- Пойдём, взглянешь на нашего субчика.
Вольский открыл дверь и, в виде насмешки, галантно пропустил вперёд коллегу. Тот никак не отреагировал – просто зашёл внутрь.
- Как думаешь, это действительно Медянкин? – спросил он.
- Мне платят не за то, чтобы я думал на такие темы, - закрывая дверь, грубо откликнулся Вольский.
«Лейтенант, как и я, - подумал Герер, - но форсу больше, чем в маршале, а ведёт себя хуже ефрейтора. Зазнавшаяся блоха».
Вслух полицейский ничего подобного не сказал, а лишь пристально посмотрел на Вольского.
Тот вздохнул, делая вид, что устал от недалёкости Анатолия, и с неохотой выговорил:
- Облака, что бегут по небу, настоящие?
- Не исключаю.
- Вот тебе и ответ.
Анатолий сдержанно кивнул: напрягать обстановку было не в его характере, да и задачи такой не стояло.
Он подошёл к терпеливо ожидавшему их невысокому и плотному патологоанатому. С лицом, на котором ясно читалось «меня заботит только моя работа, а не ваши разборки», врач проговорил:
- Вы закончили? Тогда дайте мне секундочку.
Вольский пробормотал что-то вроде «Чем стоять подслушивать, занимался бы лучше делом». Он ждать не любил; впрочем, это правило к себе он, естественно, не применял.
Молчаливый – ему делить с Вольским было нечего, - врач открыл морозильную камеру, выдвинул столик и со словами «Предлагаю взглянуть на кое-что интересное» откинул покрывало.
Анатолий повидал всякое, но даже его, полицейского и каннибала со стажем, неприятно поразила открывшаяся картина. Истерзанное, можно сказать искорёженное голое тело, всё покрытое кровью, лежало перед ними на металлической платформе.
Гереру подумалось:
«Неужели найдутся столь голодные и безумные бомжи, которые позарятся на этакое блюдо?»
В голове тут же возник образ, от которого Анатолию даже стало нехорошо. Не то чтобы затошнило, но сделалось очень неприятно.
Взгляд полицейского не зацепился ни за что необычное, кроме многочисленных ран, явно нанесённых острым предметом. Анатолий с отвращением и некоторым сочувствием подумал о работе патологоанатома.
И вдруг кое-что привлекло его внимание. Нечто, чего он раньше не замечал, поскольку оно не относилось к какой-то конкретной части тела, а было связано с мертвецом в целом.
- Скажите… - начал он.
- Владлен, - подсказал врач.
Анатолия совершенно не интересовало имя медика – полицейский задумался, потому что размышлял над неожиданной догадкой, над тем, насколько она имеет право на существование. Он ещё раз окинул взором мерзкое мёртвое тело. Да, всё говорило в пользу того, что он прав.
Патологоанатом терпеливо ждал. Вольский с деланым безразличием переводил взгляд с трупа на коллегу и обратно.
«Владлен так Владлен».
- Послушайте, Владлен, - наконец заговорил Герер, - у трупа имеются какие-либо механические повреждения?
- Если не считать, что его всего исполосовали? – иронически спросил патологоанатом.
- Да.
- Нет. Больше никаких «механических повреждений».
- В таком случае, - продолжил Анатолий, - почему создаётся впечатление, будто его всего переломали? Я понимаю, тело изрезали, чтобы затруднить опознание, и результат этого, как говорится, налицо. Но ведь таким образом невозможно деформировать кости, словно пройдясь по ним молотком. То же касается и пребывания трупа в воде. Взгляните, - он ткнул пальцем в мертвеца, - руки искривлены, ноги тоже, шея согнута, спина будто сломана…
Вольский теперь не отрывал взгляда от трупа и согласно кивал. Когда Герер закончил, Евгений спросил, и прозвучало это достаточно серьёзно:
- Значит, ты тоже заметил?
- Ну, глаза у меня пока на месте.
- А я думал, нам всем показалось. – Сейчас уже в голосе Вольского слышались привычные саркастические нотки.
- Имеет смысл взять пробы для генетической экспертизы,
