даже накричал на вежливого и исполнительного водителя Карима, когда давал указание тронуться с места.
Что делать дальше? Куда ехать? К кому обращаться?.. Вильсон поспешно выстраивал в голове план действий, который, принимая во внимание форс-мажорные обстоятельства, лишь отчасти сочетался с разработанным ими заранее, для «подобных» случаев, сценарием.
Глава 4
Среда
Около получаса Максим потратил на то, чтобы выкопать тело. Для этого потребовалось вернуться за лопаткой: бездомный сразу понял, что руками рыть слишком тяжело и долго. Он и без того устал и замёрз. А сейчас ещё и стемнело, и копать в густой темноте было не только тревожно, но и опасно: кто знает, какие последствия вируса и голода бродят в округе. Может быть, такие же, как он: беспринципные, безжалостные… или того хуже…
Идя за лопаткой, Максим поёжился в наступившем холоде. Пару раз он подсветил себе дорогу зажигалкой, но предпочитал экономить оставшиеся крохи бензина и двигался по чёрному кладбищу почти вслепую. Благо, глаза привыкли к темноте, да и вообще, за бытность свою бомжом, Максиму не раз и не два приходилось делать что-то ночью: пробираться куда-нибудь, красть, спасаться от полиции… Не всегда получалось, однако опыт он приобрёл.
Поход за лопаткой показался ему нескончаемым, а когда он преодолел-таки эти несколько десятков метров, выяснилось, что он не помнит, где уронил инструмент. Максим отчаянно рыскал по земле, но найти лопатки не мог. Пару раз чиркнул своенравной зажигалкой и наконец в неверном свете небольшого пламени нашёл то, что разыскивал. Зажигалка тут же потухла. Максим чиркал колёсиком, но высечь пламя не мог: бензин закончился.
«Ну и чёрт с ней!»
Бездомный отбросил бесполезную зажигалку, схватил лопатку и припустил обратно. Им руководил вовсе не вездесущий голод, хотя и тот иногда поднимал свою уродливую голову, а потрясение, искреннее непонимание, как всё это может быть. Как возможно то, чему он, несомненно, стал свидетелем…
Обратный путь занял чуть меньше времени, и вот он уже у частично разрытой могилы, сидит на коленях и орудует лопаткой, продолжая своё преступное занятие. Хотя преступное ли? Максим ничего не знал о погребённом здесь несчастном и не способен был предположить ни единой правдоподобной – да хоть какой-нибудь – версии произошедшего. Почему странный и жуткий труп тут очутился? Что с ним сделал (если сделал) долговязый, перед тем как похоронить? И кто этот долговязый такой?.. Вопросы теснились в голове, но ответов Максим не находил.
Постоянно пребывая в томительном напряжении, бездомный наконец откопал тело. Когда Максим почти впритык взглянул на откопанный труп, по телу бездомного пробежала дрожь, и причина её была отнюдь не в одном холоде. Максим подхватил мертвеца и, поднапрягшись, вытащил из ямы. Труп оказался тяжелее, чем представлялось. Сколько же силищи было в том долговязом, раз он тащил тело всего одной рукой, при этом держа в другой лопату!
Максим поволок мёртвого к выходу с кладбища, ещё не зная, что будет делать потом. Лопатка осталась лежать возле разрытой ямы, да и чёрт с ней. Тяжело дыша, бездомный тащил свою ужасную находку всё дальше и дальше. Небо окончательно почернело; взошла круглая луна. Максим сделал остановку, перевёл дух. Протащил тело ещё на какое-то расстояние и снова взял передышку. Голод не отпускал, а поминутно становился сильнее. Отдуваясь, Максим вполголоса в сердцах помянул проклятущий вирус, по вине которого всё и все, и он тоже, стали такими, какими были. Даром что виновных не нашли…
Тащить тело становилось всё тяжелее. Кроме того, бомж не представлял, куда его деть. Он уже подумывал было отказаться от возможности оставить «находку» себе, когда в поле зрения, совсем недалеко, попала сторожка. Старая, полуразвалившаяся, никому не нужная, но пока ещё пригодная для того, чтобы провести там ночь.
«Решено, - подумал Максим. – Затащу мертвеца туда. Там меня вряд ли найдут».
Бездомный вымотался и мечтал сейчас лишь о том, чтобы отдохнуть… конечно, если позабыть о голоде. А забыть не получалось…
Продолжая приглушённо материться, Максим дотащил труп до сторожки, выпустил его из рук и потратил пару минут на восстановление сил. Затем открыл скрипящую дверь, которую не пожалели время и обстоятельства, и, заглянув в сторожку, осмотрелся.
Сквозь разбитое окно внутрь проникал лунный свет. Разруха, в том, что касалось сохранившихся предметов, царила полнейшая. Сломанная лавка, перевёрнутые стол и стул, какие-то разбитые ёмкости – банки, горшки или что это? – и куски и осколки чего-то ещё. Однако выбирать не приходилось. Максим отметил, что посреди главного помещения валились стол со стулом, но их можно отодвинуть. Что бездомный и сделал. Потом вернулся на улицу, убедился, что никого рядом нет (насколько можно быть уверенным в ночной темноте), и затащил труп в сторожку.
Бросив отвратительную и столь же загадочную «находку» на полу, на том самом расчищенном месте, где только что лежали предметы мебели, Максим и сам завалился рядом. Именно завалился, иначе не скажешь, поскольку силы вдруг покинули его: слишком велико оказалось физическое и психологическое напряжение. Он свернулся калачиком, стараясь не обращать внимания на холод; закрыл глаза и вскоре, несмотря на настойчивый, требующий удовлетворения голод, задремал. Максиму приходилось спать и в менее комфортабельных местах и в более неприятной компании. Самым сложным было не обращать внимания на лежащего в паре шагов от него мертвеца. Если бы не пугающая схожесть умершего с ним самим, бездомный давно бы откусил от него кусочек-другой. С этими мыслями Максим погрузился в глубокий сон…
