Глава 3
— Спишь? — услышал Николай чей-то голос в полумраке.
— Нет.
— Я тоже. Который день не могу заснуть.
— А ты давно здесь?
— Нет, пятый день, а кажется, что целую вечность.
— Извини, я не запомнил, тебя как зовут?
— Виктор, а тебя кажется, Николай?
— Да.
— Значит ты из Москвы?
— Да. А где мы, не знаешь?
— Понятия не имею. Никто не знает, может, нас вообще за кордон вывезли, а может, наоборот, в какой-нибудь глуши, хотя вряд ли, быстрее заметят.
— Выходит, до меня здесь уже тридцать семь человек побывало и все они, ну кроме нас, конечно, были убиты?
— А кто его знает. При мне троих забрали и больше мы их не видели.
— Тебе страшно? — произнес Николай.
— А кому не страшно? Только дураку умирать охота. А я что, только школу кончил, думал армию отслужу и к бате устроюсь на работу.
— А отец фирмач какой?
— Скажешь тоже. Никакой он не фирмач. Бригадиром на стройке работает. Дома строит. Платят нормально. Вот и я хотел к нему в бригаду устроиться.
— А в армию зачем?
— Как зачем? Если в институт не поступать, так загребут все равно. Не бегать же мне от них до двадцати семи. И потом, я спортом занимался, первый разряд по лыжам, правда, юношеский, но все равно. Главное, чтобы в Чечню не кинули, но сейчас вроде как не посылают. Так что я особо армии не боюсь. Да и потом, пару лет посачковать можно на казенных харчах, романтики понюхать.
— Какая к черту в армии романтика?
— Самая что ни на есть. Вот у меня братан старший, из армии целый чемодан воспоминаний привез. И как по девкам в самоволку бегал и пацанов учил, когда год отслужил и ефрейтора дали. На учениях был. Да, чего говорить, приехал, не узнать. Такую пачку отрастил, мужик мужиком, а уезжал пацаном, вроде меня.
— Не знаю. Я вот в колледже учусь, думаю по окончании мать уговорить, чтобы денег дала и в институт на платный.
— Кому что.
— Это верно, — он вздохнул, и добавил, — Эх, сейчас бы пирожков с капустой, да чайку горячего.
— Заткнись. Про жрачку у нас здесь табу. Всем жрать знаешь как охота. Ты только первый день здесь, а вот Инга и Николай, скоро четвертая неделя пойдет, как тут маются. Им, правда, какой-то раствор раз в день вливают, а нам кроме воды ничего.
— А почему только воду?
— Чтобы все шлаки и дрянь из организма вывести, ну и чтобы копыта раньше времени не отбросили. Без еды-то еще можно протянуть, а без воды никак.
— Холодно здесь.
— Это так кажется. От страха холодно. Я первые два дня тоже мерз, словно меня в холодильник засунули, а потом отошел, сейчас даже разговаривать могу. Страшно конечно, но живой пока. А эти, — он показал рукой в темноту, — Инга с Николаем, совсем скисли. У тезки твоего, по-моему, вообще крыша поехала. Орет непонятно что, а потом весь обмякнет как вата и плачет.
— Холодно, черт возьми, — снова произнес Николай и поежился.
— Ничего, привыкнешь.
— Скорей бы уж все решилось, как говорят, пулю в лоб и конец мучениям.
— Это всегда успеется. А по мне, чем дольше, тем лучше, а вдруг что изменится в нашу пользу.
— В смысле?
— Ну, там, найдут эту банду. Представляешь фээсбешники, милиция и все такое, и нас по телеку, как узников Освенцима покажут. Ты че, на этом такие бабки можно сделать потом, всю жизнь упакованным ходить будешь.
— Какие еще бабки?
— Как какие, а интервью журналистам, статейки разные, может книжку или триллер какой снимут. А тебе гонорар за все.
— Скажешь тоже. Херня все это. Меньше смотреть телек надо с разными шоу. Выбраться бы отсюда, это да.
— Забудь. Видал, какие амбалы с врачом приходят. И у каждого дубинка в руках и разрядник. При мне Олег бросился раз, так его так шарахнули, он потом только к вечеру оклемался.
— И все же, хочется хоть во что-то верить.
— Вот я и говорю, пока мы здесь живы, вдруг нас спасут, только на это и надежда.
В этот момент послышался шорох и лязг открываемого засова. В проеме было светло, и в комнату вошли охранники. Николай не запомнил лиц тех, которые приходили с врачом, но кажется, это были те же самые. Они молча осмотрели сидящих по стенам молодых людей и, подойдя к Инге, приподняли её. Она дико заорала.
— Нет, отпустите меня. Мама, мама. Пожалуйста, отпустите меня, — и вдруг осеклась. Один держал её за руки, другой за ноги. Двое других, стояли в дверях и молча следили за остальными. Ингу вынесли и перед тем как закрыть дверь, один из охранников произнес:
— Радуйтесь, меньше народу, больше кислорода, — и заржал от собственной шутки.
Наступила гробовая тишина, в которой было слышно лишь мерное капанье воды. Впрочем, это были глюки. В помещении было сухо и, проведя рукой по лбу, Николай понял, что это капал пот. Ему вдруг сделалось невыносимо жарко, и он подумал:
— Так просто, взяли, вынесли, отрезали кусок тела и выкинули или закопали остальное, то, что не понадобилось. Совсем скоро наступит и его черед…
—----
— Да, дело заведено по факту пропажи Гладышева Николая Витальевича, 1988 года рождения, русского, уроженца города Москвы. Хорошо, товарищ майор, передам. Понял, слушаюсь, — Павел повесил трубку и задумался:
— Итак, что мы имеем. Пропал семнадцатилетний паренек. Сотовый телефон был выброшен в предполагаемом месте исчезновения. Место для этого, кстати, весьма подходящее. Ограбление исключается, так как тогда зачем было выбрасывать телефон. Он хоть и копеечный, но все же, скупщики за него рублей триста дадут от силы, значит причина другая. Вопрос — какая?
Ручка, которую Павел держал между пальцами, вращалась и чем быстрее, тем все больше он погружался в размышления. В этот момент в кабинет вошел лейтенант Соловьев.
— Здоров, мыслитель.
— Привет.
— Как дела?
— Да вот, подкинули дело об исчезновении парня.
— Папаша при деньгах или как? Может вымогательство?
— Да нет, какое там вымогательство. Живет вдвоем с матерью. Она, простой служащий. Был у неё дома. Обстановка на уровне восьмидесятых.
— Что ты говоришь, а у тебя супер-пупер и плазменный в сто шесть см на стенке висит?
— Тебе все шутки, а мне капитан сунул дело и говорит, ты у нас на психолога учишься, вот и разберись.
— Старших слушаться надо. Капитан мудрый человек, он знает, кому дохляк подсовывать.
— Да пошел ты, — Павел улыбнулся, и добавил, — Ты все, домой?
— Пора, меня супруга ждет, а я тут с тобой лясы точу.
— Ладно, давай, Маше привет.
— Обязательно, пока.
Он закрыл дверь, и Павел остался снова один.
Так что же мы все-таки имеем, снова начал он, и перевернул лист дела. Осмотр места предполагаемого исчезновения показал, что рядом с отпечатком ботинка, в который был одет пропавший Гладышев, обнаружены многочисленные собачьи следы. Судя по отпечаткам, они принадлежат собаке породы ирландский сеттер. Кроме того, выявлены следы, принадлежащие людям, возможно присутствовавшим в этом месте в момент исчезновения Гладышева.
