условиях, позволить человеку, приговоренному к смертной казни, привести приговор в исполнение до определенного дня и часа, который был назначен! Но, конечно, его бред, как рассказала нам его жена, должен был бы дать вам ключ к разгадке, если бы вы слышали только ту фразу, которую она считала запретом не петь громко, но которая на самом деле была именем – Пой Ло!
– Значит, это был китаец! – воскликнул Сайлер.
– Вряд ли это мог быть какой-то другой человек, Сайлер. Ибо нет иного человека, который отдавал должное такому жизненно важному вопросу – были ли у его матери маленькие ноги или большие, как мы узнали из другой фразы, которую миссис Ньюберри повторила нам. Именно это предложение отправило меня к мистеру Феррису.
– Я понял, я понял! – воскликнул удрученный детектив. – Но если это был китаец, вы никогда не добьетесь от него правды.
– Я знаю, Сайлер, – ответил Трант, – что абсолютно безнадежно ожидать признания от китайца. Они настолько привыкли контролировать очевидные признаки страха, вины, малейший след или намек на эмоции, даже при самом строгом допросе, что это стало считаться характерным для их расы. Но новая психология не имеет дела с этими очевидными признаками, она имеет дело с непроизвольными реакциями в крови и железах, которые одинаково свойственны всем людям – даже китайцам! У нас здесь, – психолог бросил взгляд в сторону внутренней комнаты, – четверо китайцев: Вонг Бо, Билли Ли, Синг Ло и Син Чанг Мин.
– Мой первый тест – выяснить, кто из них, если таковой имеются, был знаком с Уолтером Ньюберри, и затем, знал ли кто-либо из них, где он жил. С этой целью я принес сюда фотографию Ньюберри и вид на дом его отца, который я сделал вчера.
Он наклонился к одному из своих чемоданов и достал сначала дюжину фотографий молодых людей, среди них Ньюберри, и около двадцати видов разных домов, среди которых был дом Ньюберри.
– Если вы готовы, инспектор, я начну тестирование.
Инспектор распахнул дверь внутренней комнаты, показав группу из четырех небожителей, и вызвал первым Вонг Бо, который говорил по-английски.
Трант, придвинув стул к столу, приказал азиату сесть и положить руки на пластины, лежащие на краю стола перед ним. Китаец пассивно повиновался, как будто ожидал какой-то пытки. Сразу же свет очутился в центр экрана, куда он перемещался тогда, когда Трант касался пластин, затем продолжил движение к следующей строке за ним. Но когда первое подозрительное возбуждение Вонг Бо, которое выдавало движение луча, улеглось, свет вернулся в центр экрана.
– Вы знаете, зачем вас сюда привезли, Вонг Бо? – спросил Трант.
– Нет, – коротко ответил китаец и свет переместился на шесть дюймов, когда он это сказал.
– Вы вообще не знаете причины, по которой вас сюда привезли?
– Нет, – снова спокойно ответил китаец, в то время как свет снова переместился примерно на шесть дюймов. Трант подождал, пока он вернется в свое обычное положение в центре экрана.
– Знаете ли вы американца по имени Пол Тобин, Вонг Бо?
– Нет, – ответил китаец. На этот раз свет оставался неподвижным.
– И никого по имени Ральф Мюррей?
– Нет, – по-прежнему свет оставался неподвижным.
– Хью Ларкин, Вонг Бо?
– Нет, – снова спокойно и с неподвижным светом в центре экрана.
– Уолтер Ньюберри? – спросил психолог точно таким же тоном, каким он задал предыдущий вопрос.
– Нет, – ответил китаец, снова лаконично, но прежде чем он ответил и почти одновременно с тем, как имя сорвалось с губ Транта, свет быстро прыгнул в одну сторону экрана, пересек первую разделительную линию, переместился ко второй и остался там. Он сдвинулся более чем на фут! Но лицо азиата было таким же спокойным, терпеливым и бесстрастным, как и раньше. Психолог ничего не сказал, но подождал, пока индикатор медленно вернется в свое нормальное положение. Затем он взял свою стопку портретных фотографий.
– Вы говорите, что не знаете никого из этих людей, Вонг Бо, – тихо сказал Трант. – Вы можете знать их, но не по имени, поэтому я хочу, чтобы вы посмотрели на эти фотографии. – Трант показал ему первый снимок. – Вы знаете этого человека, Вонг Бо?
– Нет, – бесстрастно ответил китаец. Луч оставался ровным. Еще четыре фотографии молодых людей вызвали тот же ответ и точно такой же эффект. Шестым снимком была фотография Уолтера Ньюберри.
– Вы знаете его? – спросил Трант.
– Нет, – ответил Вонг Бо с точно такой же терпеливой невозмутимостью. Ни один мускул на его лице не изменился, ни одна ресница не дрогнула, но как только Трант показал это изображение, и взгляд китайца упал на него, свет на экране снова прыгнул в сторону и остановился возле второй строки слева!
Трант отложил в сторону портреты и взялся за фотографии домов. Он снова подождал, пока свет медленно не занял центральное положение на экране.
– Вы никогда не бывали в этом доме, Вонг Бо? – он показал большой каменный особняк, совсем не похожий на особняк Ньюберри.
– Нет, – ответил китаец, бесстрастный, как всегда. Свет оставался ровным.
– Ни в этом, ни в этом, ни в этом? – Трант показал еще три фотографии с тем же результатом. – Ни в этом? – на этот раз он показал вид дома Ньюберри сзади.
Свет быстро качнулся в сторону и остановился, дрожа, снова на полтора фута левее своего обычного положения, когда китаец тихо ответил:
– Нет.
– На данный момент этого достаточно. – Трант отпустил Вонг Бо. – Отправь его обратно в камеру, подальше от остальных. Мы поговорим с остальными – по очереди!
Он быстро проверил Билли Ли и Синг Ло. Каждый человек делал точно такие же опровержения и в той же манере, что и Вонг Бо, и в каждом случае результат был один и тот же, свет был ровным, пока не было упомянуто имя Уолтера Ньюберри и не была показана его фотография, в след чему свет широко скакнул в сторону. Картина дома, однако, не произвела на них никакого впечатления.
– Приведите Син Чанг Минга! – приказал психолог. Трант положил желтые руки на пластины и начал задавать вопросы тем же спокойным тоном, что и раньше. При первых вопросах свет переместился три раза, как и в случае с остальными, и даже Феррис и Сайлер, казалось, теперь ожидали, что он переместится, только на этот раз даже полицейским показалось, что он качнулся немного шире. И при имени Уолтера Ньюберри, впервые за все испытания, он пересек вторую разделительную линию по первому импульсу, переместился к третьей и остался там.
Даже Сайлер теперь ждал, затаив дыхание, когда Трант взял стопку фотографий и, когда он дошел до