class="p1">Ещё некоторое время отряд шерстил помещения всех зданий. Гуннар посадил Рубинштейна и Умара в одну машину, а сам расположил сына и Валеру в другой, где тоже уселся.
— Умар вряд ли будет рад, что два Лидера поедут в разных машинах, — заметил Сеня.
— Умагр, возможно, имеет много тем для общения, но пусть оставит их для Эннеи. Там пообщаемся. На самом деле, я очень доволен, что он жив. И что ты, Валегра, тоже жив. Но что вы атаковали наёмников вдвоём… fan, глупо, безумно, но… получилось.
— Что с Алиной? — спросил Валера. Всё это было в первую очередь, чтобы предъявить Эннее истинных злодеев, и если это не вышло…
— Советник Умагра очень, очень сильно давит на Главу, чтобы её судили. Мы с Камилой считали и всё ещё считаем, что её подставили, но доказательства пока что не в её пользу. Во всяком случае, были, пока мы не нашли вас.
— Я слышал, что её могут дематериализовать, — произнёс Валера сиплым голосом. Думать об этом было тяжело.
— Этого добиваются, но ваши показания должны помочь ей да и всем нам. Ладно, сначала в Эннею.
— Меня тоже?.. — поинтересовался Сеня невесёлым голосом.
Гуннар строго посмотрел на сына.
— Я бы с удовольствием, но для всех будет лучше, если тебя тут не было. Девушку мы поместим в больницу, остальным скажем, что Эннея нашла только Валегру и Умагра.
— Ага, а мы просто собирали эти — как их? — мухоморы с опятами…
— Ты о ргр… ргргр… Fan!
— Да, о грибах, — хохотнув, ответил Сеня. — Тогда пойду за машиной — мне много нужно рассказать Даренции и Глейбницу.
Гуннар повёз Валеру в город. В пути он по рации пообщался с другой машиной, где сидел Умар, и рассказал о последних событиях в Эннее, а затем передал в скорую помощь, куда им следует отвезти Ксению. Там подтвердили, что с девушкой всё в порядке — реанимация ей не грозит. Следующие полтора часа Валера и Гуннар обсуждали события последних дней. Швед внимательно слушал и в конце сделал несколько звонков.
Впереди замаячили огни города, ярко сверкавшие на фоне потемневшего неба. Скорая оторвалась от них, увезя Ксению восстанавливаться.
Машина остановилась около офиса Эннеи. В столь поздний час парковка была пуста. Валера даже удивился, что их приезд не удостоен внимания. Рядом появилась вторая машина, откуда вышли Умар и профессор Рубинштейн.
— Гуннар, объясни мне, — сходу выпалил араб, — вы поймали наёмников, которые терроризировали Эннею, но я не вижу тут людей из Военного Совета.
— Глава сказал, чтобы мы действовали тайно. Под мою ответственность. Так что если окажется, что мы не сможем доказать невиновность Алины… все пойдём под суд. Что ж, господа, за мной!
Речь шведа никого не вдохновила, но все смиренно потопали в здание Эннеи. Внутри было темно и пусто. Мимо напряжённого охранника они прошли налево и углубились в коридоры, где лампочки горели через раз.
Гуннар распределил их по небольшим кабинетам. Валера зашёл внутрь — на него сразу накинулась бригада врачей с расспросами о состоянии здоровья. Но кроме нескольких незначительных царапин, собственно, ничего и не было.
Врачи ушли, запустив троих серьёзных людей в пиджаках, которые, подключив Валеру к мудрёной технике, стали вести допрос: каждое предложение фиксировалось, каждая ситуация осматривалась с разных ракурсов, порой приходилось повторять одно и то же не по разу… «Да, когда ко мне приходили в гостиницу — это просто небо и земля».
В кабинете кроме стола и нескольких стульев ничего не было. Даже часов. Поэтому Валера не понимал, сколько времени прошло.
«Пока мы тут рассусоливаемся, Алина в опасности… давайте уже быстрее! С другой стороны, каждое сказанное мной слово может приблизить её помилование. Тут нужно равновесие».
Как и во время прошлых допросов, Валера старался не упоминать лишний раз Сеню и Ко. В принципе, в этой истории они участвовали в меньшей степени.
Наконец, мудрёную технику унесли, а в руки дали распечатанный текст допроса. Валера убедился, что его слова передали верно, и подписал в десятке мест. Его оставили в одиночестве. Даже пояс, в котором было несколько пустых фиалов, зачем-то отобрали.
«Где-то — наверняка в соседних кабинетах — так же расспрашивали Умара. И Рубинштейна. И наёмников. Может, Ксения пришла в сознание — значит, и ей придётся рассказывать всю историю от начала до конца. Да уж… когда Денис Заславский сделал из “Культа Девятого Дня” сборище солдат, это было одно. Теперь же Культ — козёл отпущения, а в антагонисты записались Шаджяра (пусть и без участия Лидера) и Лебенслихт. Сеня как будто был прав, когда сказал, что Эннея не следит за своими организациями».
Валера размышлял, сидя на стуле, и только-только понял, что безумно устал — последние дни просто ужасно измотали. Он задремал буквально на секунду, как кто-то потрепал за плечо. Это был крупный охранник в пиджаке. Рядом с ним стоял его щуплый кореш с серьгой в ухе.
— Пора, — сказал крупный, вложив в одно слово настойчивость и нетерпение.
— Мы успели? — хриплым голосом спросил Валера. — Алину освободят.
— Всё узнаешь, — ответил крупный и ещё раз подтолкнул, уже сильнее. — Давай сам, ножками, ты же не хочешь, чтобы тебя тащили?
Валера послушно встал, протирая глаза. Голова трещала и кружилась, надо было взбадриваться на ходу.
Они пошли коридорами, тут и там стояла охрана. У всех был напряжённый вид.
— Я долго спал? — поинтересовался Валера. Но его попутчики разом прикусили языки и обращали на него внимания не больше, чем на обычную муху. Правда, продолжая искоса посматривать и явно держа в голове вероятность, что ему взбрендит что-нибудь отчебучить.
Наконец, показались знакомые стены, а в конце пути возникла массивная дверь. «Зал заседаний Эннеи. Неужели наступило собрание, на котором решится судьба Алины?..»
Типы встали по обе стороны от двери и жестом пригласили внутрь. Валера зашёл — там, в полутёмном помещении, уже стоял Умар. Одежду отца Валеры он сменил на обычную арабскую накидку.
— Мы будем наблюдать за всем со стороны, — сказал Умар вполголоса. — Я буду переводить тебе всё, что скажут. Нас могут вызвать… и, надеюсь, вызовут. Что ж, пора — мне не терпится взглянуть в лица Хакима, когда он поймёт, что его план не удался.
Они зашли в следующую дверь, где в кромешной тьме тускло светились синие полосы на ступеньках. Расположились вдвоём на последней ступени, у розовой линии. Сверху стоял еле слышный гул.
— Прошу тишины! — заговорил громоподобный голос Главы Эннеи. Гул сразу смолк.
— Прошу прекратить издевательство над правосудием! — проскрипел какой-то
