Наконец он закончил, и адвокат принялся уточнять.
— Ответчик предлагал компенсировать причиненный им огромный — действительно огромный! — вред и решить дело миром? — вопрошал он у своего клиента.
— Нет! — со слезами на глазах отвечал тот. — Он нецензурно меня обругал и сказал, чтобы я убирался! Все оборотни такие. Звери! Нельзя им позволять жить рядом с людьми!
И так далее, в том же духе. Впрочем, у меня тоже имелось несколько вопросов.
— Скажите, почему вы в ту ночь так поздно возвращались домой? — поинтересовалась я.
— Возражаю! — воскликнул коллега. — Это не имеет отношения к предмету спора!
— Почему же? — наигранно удивилась я. — Я всего лишь пытаюсь понять, не находился ли он в состоянии алкогольного опьянения, не мог ли что-то перепутать…
Признаюсь, действовала я на грани фола. В рассказе господина Маслова меня удивило, что он не рванул немедленно в милицию, даже не вызвал скорую помощь, а заявил обо всем только утром. Это наводило на определенные размышления. Судя по его побагровевшей физиономии, я догадалась верно.
— Отвечайте, истец. — Велел судья, заинтересованно подавшись вперед.
Стремление гномов во что бы то ни стало докопаться до истины в данном случае было мне на руку. К тому же они не одобряют поздние загулы, тем более накануне рабочего дня. Ровно в девять вечера гномы прекращают посиделки, строем выходят из кабачков и ресторанчиков и отправляются домой.
— Я возвращался домой после встречи. Я что, не имею права посидеть с друзьями? — возмутился господин Маслов.
— Вы были в состоянии алкогольного опьянения? — продолжила я.
— Да что ты несешь? — взвился истец. — Не был я пьяный!
Его адвокат тут же начал дергать его за полу пиджака, призывая к порядку. Вспыльчивость в заседании уж точно ни к чему хорошему не приводит. Перед глазами судьи за день проходит множество людей и он банально от них устает.
— Почему же вы сразу не обратились в милицию и в больницу? — вкрадчиво спросила я.
Господин Маслов уже поостыл и внял предупреждениям своего адвоката.
— Потому что ночь была на улице. Я хотел спать, и вообще, разбирательства мне казались ни к чему. А утром понял, что должен прекратить эти бесчинства. — Резко объяснил истец и сжал губы.
— Хорошо, — отступилась я. — Тогда поясните, каким образом вы опознали ответчика?
— Да что я, его морду поганую не узнаю? — буркнул он. — Оборотень это был, как пить дать, а он один в округе живет из их поганого племени. Гнать их нужно в шею, нечего им с людьми жить!
— Истец, ведите себя корректно! — не выдержал судья Дарлассон, от избытка чувств стукнув кодексом по столу.
Кстати, иногда очень жаль, что у судей нет молотков, чтобы стуком призвать к порядку, как это показывают в фильмах. Приходится обходиться, чем боги послали.
Вообще, обстановка в суде мало соответствует представлениям посторонних. Судьи редко носят мантии, зависают в курилках, после сложных дел могут выпить коньяку… Вместо флера романтики и ответственности перед обществом — вполне повседневные дела и проблемы, нервотрепки и скандалы.
Как говорится, вернемся к нашим оборотням.
Хм, интересно, за что же господин Маслов так сильно не любит ульвсерков?
Давить на него дальше явно бесполезно, так что я заявила, что пока более не имею вопросов к истцу.
Мы перешли к допросу Кведульва, который вел себя очень спокойно, и стоически переносил нападки истца, опровергая утверждение о крайней вспыльчивости и агрессивности.
Наша позиция проста: нет никаких доказательств, что на месте происшествия был именно Кведульв. Как ни бился представитель истца, у него не получалось это опровергнуть.
Однако приходилось считаться с тем, что шумиха в этом деле может существенно повредить его сородичам. Истец добивался, чтобы у обычных граждан сложилось негативное мнение о диаспоре оборотней, а нам требовалось во что бы то ни стало опровергнуть инсинуации.
В общем-то, ничего нового. Во все времена люди опасаются и ненавидят тех, кто от них отличается, притом особенно достается тем, кто может под них «маскироваться». Это логично — наиболее опасен враг, который неразличим среди мирных соседей.
Но лично я слишком часто видела примеры жестокости обычных людей, чтобы считать их чем-то лучше иных рас. Чтобы стать зверем, не требуется умения принимать второй облик.
А тем временем Дарлассон предложил согласовать дату следующего заседания. Судьи отнюдь не желают, чтобы адвокаты срывали дела, так что предпочитают заранее выбрать день, который устроит все стороны (хотя накладки все равно случаются).
После этого я попросила на несколько минут материалы дела и скопировала себе заключение эксперта.
Пока я была занята, оборотни во главе с вожаком куда-то исчезли.
Я пожала плечами и вышла на улицу. Пожалуй, стоит дать им немного поостыть.
Вернувшись домой, я перекусила и набрала номер Кведульва, который внимательно меня выслушал и кратко заверил, что сделает все необходимое. Неразговорчивый парень, но очень симпатичный…
Итак, второе заседание было назначено ровно через десять дней.
За несколько дней до того из президиума областной коллегии адвокатов мне пришел официальный вызов на заседание дисциплинарной комиссии.
Честно говоря, это была первая жалоба за годы моей работы.
Следует заметить, что мы в принципе практически никому не подконтрольны, кроме этой самой комиссии, которая может вынести устное предупреждение либо на определенный срок приостановить действие адвокатского свидетельства.
Перебрав в памяти всех скандальных клиентов за последнее время, я так и не решила, чьих рук это дело. В назначенный день я специально пришла в президиум пораньше, чтобы прочитать жалобу. Секретарь взглянула на меня с сочувствием и молча вручила эпистолу на трех листах, подписанную… господином Масловым!
Честно говоря, в тот момент ему не стоило попадаться мне под руку…
Полутемный коридор под кабинетом адвокатской «инквизиции», откуда временами доносятся такие вопли, что мороз по коже. Господин Маслов, бросающий на меня торжествующие взгляды. И два десятка свидетелей, мешающих ответить ему должным образом!
Пришлось прождать часа два, и только закалка судебными коридорами позволила мне с честью выдержать это испытание. Неожиданный досуг я потратила с пользой — на обдумывание плана действий по делу Кведульва. Надо сказать, давно мне не доводилось работать с таким вдохновением…
Наконец пришел мой черед.
Мой самозваный обвинитель важно прошествовал в зал, за ним прошла я, стараясь держаться с должным хладнокровием.
