Наконец пришел мой черед.
Мой самозваный обвинитель важно прошествовал в зал, за ним прошла я, стараясь держаться с должным хладнокровием.
— Господин Маслов, — взглянула на него поверх очков председатель комиссии. — Расскажите, в чем именно ваш адвокат нарушил ваши интересы…
— Она не мой адвокат! — с негодованием перебил он. — Она защищает оборотней!
Последнее слово он будто выплюнул.
— Не ваш?! — искренне удивилась председатель, шурша листами жалобы, где расписаны (правда, в общих словах) многочисленные нарушения правил адвокатской этики с моей стороны. И уточнила с явным сомнением: — Тогда в чем же заключалось грубое нарушение закона и ваших прав адвокатом Орловой?
— Она защищает своего клиента, — негодующе выпалил он.
— И что? — непонимающе спросила она, слегка пожимая плечами.
— Тем самым она нарушает мои права и мешает мне добиться справедливости! — припечатал господин Маслов, заставив присутствующих вытаращить глаза. Ничего не скажешь, шедевр логики!
— А вы что скажете, госпожа Анна? — обратилась ко мне председатель.
— Простите, — развела руками я, — даже не знаю, что на это ответить. Полагаю, мой собственный клиент был бы крайне недоволен, если бы я защищала интересы противной стороны!
Комиссия заулыбалась, видимо, в красках вообразив попытку адвоката угодить и вашим, и нашим.
Жалобщику мягко указали, что у него есть адвокат, на которого и возложена защита его интересов.
— Я настаиваю, чтобы ее строго наказали! — Не вняв увещеваниям, заорал господин Маслов.
Конечно, решение комиссии его разочаровало…
Однако несмотря на благоприятный для меня исход дела, я вышла из помещения президиума, дрожа от ярости. Теперь у меня был личный счет к этому недоукушенному.
Меня затруднительно по-настоящему разозлить, многие знакомые даже полагают, что я вообще на это не способна. Даже пеняют на склонность прощать проступки и понимать постыдные слабости. Видимо, такие мысли навевает мое долготерпение и спокойная манера держаться.
Первым делом я позвонила Шемитту, чтобы отменить свидание, а потом отправилась к Инне.
Мы устроили тихие домашние посиделки, в задушевном разговоре обсудив все наболевшее. Не верьте, что женской дружбы не бывает! Как однажды философски заметила Инна: «Мужчины приходят и уходят, подруга остается».
С господина Маслова разговор плавно перетек на малыша Инны. Она все никак не могла выбрать подходящее имя (не известно ведь, мальчик или девочка!) и наконец уговорила меня немного погадать. Выпавшая руна ингуз[55] однозначно ответила на главный вопрос: мальчик. Так что оставалось перебирать мужские имена и пытаться приладить их к фамилии…
Жизнь шла своим чередом. За следующую неделю я успела закончить два гражданских дела, одно из которых тянулось уже два года. Проигрыш обоих дел не улучшил мне настроение, но я уже давно привыкла к горькому вкусу поражения. В процессе две стороны, одна из которых проиграет. Оставалось уповать на то, что дальше дела пойдут лучше…
К «делу укушенного» я готовилась старательно: целый вечер обдумывала список вопросов, потом составила подробные возражения на иск (многие адвокаты ленятся их подавать полагая, что устного изложения аргументов будет достаточно). Судьям при вынесении решения значительно удобнее воспользоваться готовым текстом, чем прослушивать звукозапись, соответственно, они более благосклонны к стороне, которая письменно излагает свою позицию.
На сей раз я приехала в суд заблаговременно. Хмурый ноябрьский день порадовал отметкой минус десять на градуснике, так что мы с оборотнями разговаривали в машине — и тепло, и лишних ушей нет.
Я наскоро проинструктировала клиента о дальнейших действиях, и мы вместе направились в суд.
Заседание опять началось точно в назначенное время. Иногда судьи-гномы — это не так уж плохо!
Начали мы с допроса свидетелей.
Жена истца ничего интересного не сообщила. Той ночью она открыла дверь припозднившемуся мужу (подозреваю, что со скалкой в руках), а увидев его плачевное состояние, кинулась причитать и перевязывать пострадавшего. Остальное она знала только с его слов.
Значительно любопытнее был второй свидетель. Полностью соответствуя своему имени, Раудульв оказался огненно-рыжим здоровяком. Волки, как и встарь, дают своим детям характерные имена. Что-то в этом есть — имя тоже часть сущности, и оно влияет на своего носителя.
Еще в прошлом заседании меня заинтересовало, почему волк осмелился выступить против своих, но впоследствии вожак мне все объяснил. Оказывается, дело тут в банальной мести: Кведульв женился на девушке, которой добивался Раудульв.
Глядеть в горящие мрачным торжеством глаза оборотня было просто физически неприятно. Пожалуй, оборотни отличаются от обычных людей какой-то искренностью и незамутненностью эмоций. Они ближе к своим стремлениям и не так старательно маскируют их моралью и философскими размышлениями.
— Кведульв всегда был вспыльчивым, — начал свой рассказ Раудульв. — Однажды без причины набросился на меня, и вообще он неуравновешенный и буйный.
Из дальнейших пояснений оборотня получалось, что никто из оборотней Альвхейма, кроме Кведульва, не способен до такой степени потерять самоконтроль, чтобы кидаться на прохожих.
После этого утверждения судья посмотрел на Кведульва с явным сомнением — тот не производил впечатление буйного, скорее таковым казался сам свидетель.
— Еще я той ночью видел, как Кведульв крался домой! — он взглянул на удачливого соперника с мрачным торжеством.
— А как вы оказались в этом районе поздней ночью? — тут же поинтересовалась я.
— Мне нужно было срочно уехать из города, — с готовностью ответил Раудульв, пожав широкими плечами. — Дорога к трассе проходит как раз мимо дома Кведульва.
Ответ явно был заготовлен заранее, и к нему не подкопаешься.
Ничего, у меня еще остались козыри.
После завершения допроса Раудульва я поднялась и заявила:
— Ваша честь, прошу приобщить к материалам дела заключение эксперта относительно размера челюстей ответчика в обеих ипостасях и особенностей его укусов.
— Я протестую! — ожидаемо возразил представитель истца. — Стороны обязаны подать доказательства в предварительном заседании.
— Необходимость в данном доказательстве возникла в связи с допросом специалиста и показаниями свидетеля. Эти сведения нужны специалисту, чтобы определить, мог ли ответчик укусить истца.
— Давайте! — Судья даже нетерпеливо протянул руку за бумагой, и тут же ее зачитал.
