— Вот оно!
— Что?
— Видишь, отсюда дует. Сквозняк. Значит, стена не сплошная. Там есть какой-то проход, причем он связан с улицей. Теперь надо только найти рычаг, которым открывается дверь.
— Где ты видишь тут дверь?
— Да вот же она, смотри: видишь щели?
— Как будто… Да, вижу. Ишь ты, неужели и правда потайной ход?
— А что ж еще? Это-то понятно, весь вопрос в том, где эта проклятая кнопка. Ты что-нибудь подозрительное видишь?
Мария покачала головой.
— Что тут можно увидеть? Ты свечу слишком близко к стене поднесла.
Марта приподнялась и отошла от стены, подняв свечку над головой. Девушки принялись обшаривать стену внимательными взглядами.
— Вот он! — уверенно сказала Мария. — Вон тот камень. Видишь, он как бы вдавлен чуть-чуть.
Марта торопливо надавила на камень.
С каменным скрипом часть стены отделилась, открыв проход, из которого дунуло холодом и сыростью.
— Ух ты! Нашли!
— В самом деле, тайный ход… Ну, Марта!
— Теперь будешь меня слушать?
— Буду. Только что делать станем теперь?
— Как что?! — удивилась Марта. — Пойдем, посмотрим, куда он ведет, — она схватила Марию за руку.
— Погоди!
Мария замерла в нерешительности.
— Мало ли куда он ведет, — сказала она беспокойно. — А вдруг там подземелья какие-нибудь? — Ну и что? Там же никого нет. Идем.
Осторожно ступая, они вошли в загадочный туннель.
Здесь было прохладно. Каменные стены покрывала плесень, кое-где росли бледные грибы. Пахло сыростью. Из темноты доносился иногда крысиный писк. Пламя свечи нервно дрожало.
— Жутковато здесь.
Мария не отрицала. Теперь она уже сожалела о своем опрометчивом решении отправиться на поиски подземелий.
Неожиданно туннель раздвоился.
— Ой, их теперь два! Куда пойдем?
— Давай направо — оттуда сильнее дует. Может во двор выйдем…
Девушки пошли правым туннелем. Здесь и вправду сквозняк был сильнее. И через некоторое время он погасил свечу.
— Ну вот! — дрожащим голосом сказала Мария. — Теперь что делать будем?
— Спокойно! Выход должен быть совсем рядом.
Действительно, скоро стало чуть-чуть светлее. А затем девушки увидели звезды.
— Где это мы?
Марта оглянулась. Позади них была замковая стена. Они очутились позади глухой стороны ограждения замка. Отсюда не было ни дороги, ни тропинки, все кругом поросло колючими кустами терна. Отверстие входа было замаскировано висячим плющом.
— Мы с обратной стороны замка. Здорово!
— Ну ладно, идем обратно, — попросила Мария. — Что здесь делать?
— Хорошо, идем.
Они вернулись в туннель. Идти приходилось медленнее, чем до этого, потому что было слишком темно. И все равно, что-то слишком уж затянулся их путь.
— Где эта развилка? — недоумевала Марта. — Уже должны были дойти.
Но развилки не было. Зато впереди они увидели свет.
— Мы, наверное, не туда свернули…
— Конечно не туда! Откуда бы взялся свет! Идем назад, — шепнула Мария.
— Да ладно, раз уж зашли, давай посмотрим, что здесь.
— Марта, не надо! А если тут кто-нибудь есть?
— Кто тут может быть? — скривилась Марта. — Вечно ты всего боишься.
Они подошли к источнику света. Это был факел, укрепленный в железной скобе в стене. А рядом была низенькая деревянная дверь.
— Интересно, что там? — Марта потянула за массивное кольцо.
Дверь легко отворилась.
Девушки вздрогнули — на пороге стоял человек с черной свечой в руке.
— Ну вот, — сказал он неприятным голосом, — я же говорил, что мы еще встретимся…
— Куда тебя несет!
Мстислав резко дернул вожжами.
— У-у-у, холера! Я тебе!
Он недовольно покосился на кобылу. Нет, не нравилась ему новая лошадь. Тут, понимаешь, привык, что животина сама и дорогу знает, и все привычки хозяйские, так нет — приучай ко всему заново. А нет уже ни времени, ни желания. Не хотел, ох как не хотел Мстислав расставаться с предыдущей своей лошадкой, гнедой семилеткой Зорькой, да пришлось. Угораздило какого-то обалдуя косу в траве бросить, ну, а лошадь об нее и обрезалась, когда на лугу паслась.
Уж как Мстислав ни уговаривал коновала, как ни сулил ему могорыч, ничего не вышло. «Что ж я могу сделать? — ответил коновал, вытирая запачканные руки о фартук. — У ней, вишь, ахиллова жила перерезана… Не, ничего не попишешь, надо дорезать».
Пришлось брать эту дуру-трехлетку. И нрава она была злого — все норовит укусить да лягнуть. Оно, конечно, по молодости, да только от того не легче. Было б еще полбеды, если бы Мстиславу не приходилось так много и часто ездить. Но ездить надо было часто — то зерно на мельницу возить, то за дровами, то в город. Окромя прочего, регулярно возил он оброк в замок и в монастырь. Как и теперь.
Новая лошадь, понятное дело, дороги в монастырь не знала. И не то что в монастырь… Она, похоже, вообще к повозке не была приучена. Стоило только Мстиславу задремать, как она тут же съехала с дороги на обочину и потянула куда-то в степь.
— Чертям бы на тебе ездить! — выругался Мстислав, расставаясь с мечтой хоть немного подремать в дороге.
Чтобы скоротать дорогу, он стал глядеть по сторонам.
Вокруг раскинулась степь. Вся она была усеяна разнообразными буграми и кочками, поросшими тонкой, с узкими острыми листьями травой. Кой-где попадались колючки, встречались небольшие болотца, больше напоминающие крупные лужи. В таких болотцах, поросших камышом, было истинное раздолье уткам — здесь было вдоволь ряски, и, в то же время, была и вода. Многие односельчане Мстислава, имеющие уток, пригоняли их сюда пастись. Мстислав уток не держал. Он не любил их за противное кряканье и большую прожорливость. Да и мясо утиное он особо не жаловал — слишком уж оно было жирное.
Вдалеке синели горы. Там находился замок хозяйки, графини Ла Карди. Мстислав вспомнил, что как раз на днях надо везти в замок оброк, и, представив себе долгую поездку на новой норовистой кобыле, поморщился.
Кобыла зло тряхнула ушами и потянула к обочине.
— Куда тебя дьявол тянет!.. — начал было Мстислав, но затем увидел, в чем дело. — Тпру!
Лошадь остановилась.
Мстислав слез с телеги и принялся собирать в охапку неосторожно оброненный кем-то свежескошенный овес. Собрав, уложил сзади, возле бочонка с медом.
Кобыла недовольно фыркнула и помотала головой.
— Ничего-ничего! — успокоительно сказал Мстислав и тряхнул вожжами. Потом сожрешь, никуда он не денется.
Мстислав подумал, что надо будет скормить овес лошади по приезду в монастырь, но затем другая мысль пришла ему в голову. Он вытянул из-под себя пустой мешок и накрыл им овес, заботливо подвернув края. Они и так лошадь накормить должны, а этот овес я лучше домой свезу, решил он.
