— Я с… — начал молодой человек, но американец через голову девушки подмигнул ему обоими глазами и приложил палец к губам. — М-м, я, наверно, не успел.
— Не успели. По вашей милости, Нильсон, человек лишние полчаса готовился к худшему, а вы тем временем пили кофе…
Нильсон слушал доктора, косил одним глазом ему за спину и делал заметки на будущее, никак не связанные с медицинской этикой. Зрелище было скорее смешное, учитывая разницу в росте этих двоих, и все же завидно… Наконец доктор тоже оглянулся.
— Ага. Международное сотрудничество, — сардонические нотки в его голосе, к счастью, относились уже не к Нильсону. — Скажи ему, чтобы забирал свои вещи и выматывался, тут им не мотель. И проводи в офис, пускай заверит документы.
* * *
— Бюте тилль туннел-бана мут, — старательно артикулируя и запинаясь, выговорил Сергей. — Что это значит?
— Пересатттка на линию метттро, — с серьезным видом ответила Нора.
— Ну вот, дразнится. Я стараюсь, а она дразнится.
Эта ветка была больше надземкой, чем подземкой, и вот уже минут пять вагон катился под ярким утренним солнцем. Сергею хотелось обнять Нору, но она не любила нежностей на людях. Ей, бедной, немало сил приходится тратить на то, чтобы вызывать у мужчин реакцию, отличную от «ми-ми-ми». Такая обманчиво хрупкая, трогательно кудрявая, с чистыми глазами… с жизненным опытом вроде его собственного в ее возрасте. В двадцать пять лет он еще работал в полиции. А она вдобавок магистр биологии.
Квартирку на Оденплан ему пришлось освободить. Оскара срочно выцепили из Упсалы и заставили объясняться: как, черт побери, он мог не заметить, что с его узла идут левые запросы? (Наверное, те, кто об этом спрашивает, сами каждый час проверяют свою историю просмотров, чисто на всякий случай.) Сергею было слегка неловко, и за то, что все так вышло с биотеррористом, и за дыру в стене. Но ему теперь было где жить оставшиеся пять дней. То есть уже четыре.
Что дальше? Ну, это не сейчас. Во всяком случае, не сегодня. Такую работу, как у нее, запросто не бросают, и детективов в Швеции хватает своих, и все это пока преждевременно… преждевременно, Островски, понял? Как сказал один старый насмешник, осталось еще уговорить принцессу.
Принцесса в новой белой майке и джинсовых шортах, читающая почту в вифоне, была прекрасна. Ее профиль безупречен — точеный носик и мягкие губы, ее лицо в летней полутени светится само, будто мрамор или яшма, живым розовым светом. Сергей осторожно положил руку ей за спину и только успел подумать, что маневр сошел благополучно, как она повернулась к нему.
— Что?
— Ничего. Йенс пишет про Эрлинга.
— Про кого?
— Эрлинг Кнутссон — наш вчерашний подопечный. Тебе интересно?
— Еще бы! Хорошие новости?
Она помотала головой.
— Одна плохая, одна философская, и одна не знаю какая.
— Начинай с плохой.
— Это была не первая его разработка. Первую он успел выпустить, но она, во-первых, действует только на выходцев из Сомали — их сравнительно легко проверить, а во-вторых, практически не вирулентна.
— То есть опасна, но не заразна?
— Да. И это вторая новость: руки у него кривые, конструкцию он создал ущербную. Даже если бы он доделал вторую, она бы тоже повредила только тем, кто ее вдохнет или проглотит. Вряд ли кому-то еще, от человека к человеку она передавалась бы очень слабо.
— То есть мы зря нервничали?
— Обидно, да? — Нора толкнула его локтем и состроила рожицу. — Ничего не зря. Если бы биооружие было так просто сделать, зачем бы государство содержало целые исследовательские центры? Но психов-одиночек лучше ловить, чем… чем не ловить. И потом, тех, кто проглотил бы, тоже жалко, пусть их и мало. Почти всех.
— Почти? А кого не жалко?
— Это третья новость. (Новая гримаска.) Сам Кнутссон.
— Что Кнутссон? Он что, тоже…
— Несчастный кретин. Был настолько уверен в чистоте своей крови, что не оттипировался и не принимал никаких мер безопасности.
— Во как. Может, он ненормальный?
— Защита будет доказывать, что да, но, по-моему, просто идиот. Похоже, среди его предков по материнской линии были валлоны.
— Это еще кто?
— Такой народ, европейский, но ни разу не арийцы. Их много в Швеции. Теперь, наверное, придется переводить его в какую-нибудь тюрьму в другой стране, на юге.
— Ривьера подойдет? Нежности какие… хотя Сомали — тоже неплохой вариант.
— Сережа!.. Мы выходим, следующая наша.
— Ты прямо сейчас на работу?
— Да.
— Тебе не попадет из-за меня?
— Нет, что ты. Йенс говорит, что против одиноких волков лучшее средство — одинокий охотник. Начертил тучу графиков, сегодня будет всем объяснять, что такое работа на опережение и почему она не удается большим коллективам.
— Ага. И почему удалась…
— …Постороннему иностранцу, который был совсем не в курсе!
— Мне просто повезло. Случайно попал в нужное место.
— Значит, мы должны воспроизвести случайность и везение.
— Ого! Зря надеетесь, меня воспроизвести невозможно.
— Такая работа. Надо думать. Агенты под прикрытием, охотники за головами нелегальных биотехнологов. Может быть, массовое волонтерство…
— В вашей службе?
— Сама в афиге. (Русский язык Норы по интонациям и словарному запасу отличался от ее же английского. Надо полагать, ее мама не принадлежала к высшему свету Петербурга, но Сергею было все равно.) Нет, наверное, это чересчур, но что-то в этом роде. Чем больше людей понимает, как это делается, тем меньше шансов делать это незаметно.
Рассуждение показалось Сергею спорным. «Дети, запихивать кошку в мультиварку плохо! — Ладно, не будем, но спасибо за идею». К некоторым вещам лучше не привлекать избыточного внимания, подражатели преступников всегда были проблемой. Впрочем, специалисты по прогнозируемым рискам, наверное, сами это понимают?
— Забавно, раньше не думал об этом, — сказал он вслух. — На самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме любой тронутый наци может выращивать опасный вирус, как какую-нибудь герань… Может, для начала запретить расистов?
— Что ж вы у себя не запретили? — ядовито спросила Нора. — Обычно они не докладывают, что, мол, собираются убить всех черных, — те, которые действительно собираются. И кстати, для сведения: этой весной у нас было аналогичное расследование, только фигуранты — африканцы. Сознательно передавали друг другу ослабленный вирус болезни Бардере. Симптомы похожие, результаты анализов тоже, но нелетальный. От ребенка к ребенку, каждая семья выбирала одного.
— Не понял: своим детям давали вирус?
