Прошло чуть меньше века с тех пор, как в Европе изобрели подобный способ поднятия престижа среднего класса, а теперь и наши соотечественники сходили с ума при одной мысли о том, что можно продемонстрировать миру и соседям, как ты любишь свою мамочку!
Самый тяжелый калибр. Я смотрел каждую вторую программу, чтобы набраться сил для работы. После очередной передачи во мне всё больше укреплялась убежденность, что нужно что-то делать, чтобы не быть таким, как эти идиоты, передающие и принимающие пожелания. И — упаси боже — не опуститься до уровня ведущих этого чуда.
Кофе распространялся по моему организму, я чувствовал себя отменно. Дополнительно прибавило мне настроения известие о том, что в одной из тюрем продолжается рекламная акция нового суперсейфа, — самые опытные медвежатники в воспитательных целях сражаются с установленным в клубе сейфом. «Пал новый рекорд — сто семьдесят шесть дней безуспешных попыток!» — верещал ведущий репортаж трехкратный убийца, Ходжа Бабал. Сердце радуется, когда смотришь на экран. Только и остается, что пустить пулю в лоб кому-нибудь с телевидения и себе.
А допивая вторую чашку кофе, я услышал, что бабушке Певене Грант из Донкея сегодня исполняется семьдесят два года, и семья желает ей еще стольких же лет жизни, а в честь дня рождения они посвящают ей прекрасное танго, которое когда-то исполняла Сюзанна какая-то там, впрочем, неважно.
Ну, наконец-то!
Не выключая телевизора, я оделся — не то по-боевому, не то по-походному. Ничего бросающегося в глаза, но крепкие ботинки, удобная куртка. «Зигги» в кармане, чтобы переложить под сиденье. Жвачка. Очки. Я выключил телевизор.
В кухне я сунул в комбайн пакет рисотто с грибным соусом, запрограммировал устройство на включение по телефону и вышел.
До Донкея было полчаса езды, максимум — сорок минут. Я ехал медленно, так что получилось почти пятьдесят. Я долго бродил по супермаркету, прежде чем нашел французское пиво «55», которого, как я знал, в Редлиф-Хилл не увидишь. Купив упаковку из шести банок, я подошел к телефону и набрал «Сюзанна». Трубка выдвинулась из корпуса, я схватил ее и отошел за полки с фруктами. Здесь было холодно и совершенно безлюдно.
— Привет. Скотт Хэмисдейл. Что имеем?
— Мы нашли его. Следим и охраняем. Он весь трясется от страха, никуда не выходит, не подходит к окнам, не звонит. Еду ему покупают соседские дети. Пьет.
Есть! Они нашли Галларда! Мы не упоминали ни имен, ни названий; уже в течение десятилетий самым простым и до сих пор действенным способом добыть информацию была подсадка в телефонную сеть «жучка», реагировавшего на несколько десятков ключевых слов и их комбинации: Галлард+Баулз+Редлиф+Вэл Полмант, например.
— У него есть основания бояться. Если я не ошибаюсь, он видел, как резали его приятеля.
— Тогда почему его оставили в живых? Не проще было бы зарезать обоих и подбросить бритву какому-нибудь бродяге?
— Проще, но мы имеем дело не с простаками. Может, они хотят свалить вину на него, за подругу? Вы можете держать его под колпаком?
Голос в трубке некоторое время анализировал слово «подруга».
— Спокойно, — наконец сказал он.
— Я спокоен, черт побери! — «спокойно» процедил я. — Это нитка, ниточка, о которой мы, кажется, мечтали два месяца назад, разве не так? — Я широко улыбнулся, на случай, если за мной наблюдают. — Если вы дадите ее порвать, мы последние идиоты и об этой работе можно больше не думать. Слышишь? Если у вас слишком мало людей, отзовите охрану президента!
— Спокойно, Скотт, я прекрасно слышу, что ты спокоен, но будь еще спокойнее, — сказал голос. — Его прикрывают со всех сторон. Если только что-то появится, мы дадим знать. Или через компы, или такая комбинация: звонок от предыдущего нанимателя твоего дома и просьба позвать Макса Голуба.
— Далеко?
— Что далеко?
— Вы далеко?
— Недалеко.
Я немного подумал.
— Недалеко, — повторил голос. Ладно. Он знает, что говорит.
— Ну, тогда пока.
— Пока.
Я вернулся к автомату, чтобы вернуть трубку. Наверняка если кто-то за мной следил, то он знал, что я стараюсь исключить возможность подслушивания, но в жизни детектива это стандартный маневр. Он не должен никого удивлять, а тем более беспокоить.
Я пополнил запасы почти готовых к употреблению продуктов — несколько супов и множество смесей: рисотто, пастамарони, айнтопф, паэлья и прочее. Навьюченный как верблюд, я вышел и направился к машине. Вокруг было много народа, а у меня появились кое-какие данные, над которыми следовало подумать. Прежде всего, однако, я радовался тому, что кончик нити оказался у нас в пальцах. Я был возбужден и взволнован.
И неосторожен.
Идущий мне навстречу парень неожиданно подпрыгнул и пнул меня в живот. В последний момент мне удалось немного опустить руку с пакетом, и частично пинок приняли на себя мои обеды, частично — живот, в котором им предстояло оказаться. Кто-то другой, похоже, стукнул меня по голове — мягко взорвалась тишина, внутренность черепа словно заполнил пушистый клубок, перед глазами поплыли круги. Я почувствовал, что покупки выпадают у меня из рук, кто-то подхватил меня за локоть, за второй тоже, меня потащили куда-то в щель между магазином и другим зданием. Узкий переулок, темный и пустой, как мой мозг. Кто-то что-то сказал, один локоть освободили, я замахнулся, но лучше мне было этого не делать — что-то твердое и костистое размозжило мне губы. Голова откинулась назад, где столкнулась с чем-то другим, тоже твердым. Парадоксально, но я несколько пришел в себя. Я уже знал, что оседаю по стене, оставляя на ней клочья куртки.
Кто-то плясал передо мной. Молодой коренастый детина в позе боксера. Видимо, это был тот, кто стукнул меня сзади по башке. Он метнулся ко мне и без всякого труда воткнул кулак мне в промежность. Я согнулся и захрипел. Хук в челюсть помог мне распрямиться. Парень даже не улыбался, серьезно и основательно делая свое дело. Пинком в грудь он снова отбросил меня к стене и явно готовился повторить столь удачную последовательность ударов. Я всё видел, но из всех чувств у меня осталось только зрение, а также способность испытывать боль. Я даже не ощущал собственных рук, мне нечем было прикрыться. Краем глаза я заметил, как мой ангел-хранитель на цыпочках выбирается из переулка, мелькнули лишь кончики его крыльев, каналья…
Парень отскочил, помахал руками, ударил кулаком по ладони, снова накинулся на меня и стукнул два раза по голове. Теперь я уже не чувствовал боли, лишь услышал треск, как будто кто-то доской разбил арбуз в семь кило. Его содержимое, красное и холодное, расползлось по моему лицу… Мой рот был забит косточками, я давился ими, кашлял, не в силах вздохнуть. Чернота перед глазами… Черный… кто это? А, туарег? Здоровый, с кошмарным мечом в лапищах, размахивает им словно веткой… Что я могу? Кто это играет? Где я видел… Ничего. Ничего! Нет, ведь у меня есть… ну да, ведь у меня за поясом, за спиной, мой длинноствольный револьвер! Неожиданно я частично обрел способность видеть. Парень подпрыгивал на месте, готовясь к очередному удару. Я отодвинулся от стены и полез за спину.
