— Что это? — спросила Лукрея.
— Это называется тяжеловооруженный катер, — сообщила Сетстра Бисмилла.
Крупный и массивный летательный аппарат выпустил похожие на когти посадочные подпорки и приземлился на поляну. Я почувствовала тяжелый глухой удар, земля дрогнула под его весом. Я слышала, как под подпорами с треском ломаются лежащие на земле ветки. Было темно — но, вглядываясь в силуэт корабля, я решила, что он оснащен прочной броней и массой всякого оружия. Из маленькой кабины пилота над клювовидным носом корабля лился тусклый зеленоватый свет. Когда открылся расположенный ниже люк, из которого вытянулся пандус, это бледно-зеленое свечение озарило поляну.
— Идемте, — пригласила Сестра Бисмилла. Наклоняя голову и отворачиваясь от потока воздуха из мурлыкающих двигателей корабля, мы побежали к пандусу.
Мы поднялись в полутемную, скудно обставленную грузовую каюту. Как только мы вошли, пандус поднялся, закрывая вход, и мы почувствовали, что корабль начал подниматься. Его нос приподнялся. Мы ощущали легкую тряску при подъеме, когда корабль стремился вверх и прочь от лесной поляны. Кабели, цепи и другие фиксирующие приспособления на стенах слегка изменили свое положение, когда нос корабля поднялся вверх.
— За мной пожалуйста, — произнесла Сестра Бисмилла и провела нас по узкому наклонному трапу в главный пассажирский отсек.
Там нас ожидал человек, знакомый мне слишком хорошо. Он сидел за одним из привинченных к стенам столов. Предмет мебели казался несуразно-мелким по сравнению с его крупным массивным телом.
— Тебе удалось, — произнес он, обращаясь к Сестре Бисмилле.
— Именно у меня и должно было получиться, — ответила она.
Он кивнул.
— Будь любезна, смени Нейла, — попросил он. — Мне не по себе, когда он за пилота.
Сестра Бисмилла согласно кивнула. Потом скинула свой накрахмаленный апостольник и стянула алые перчатки. Я вдруг подумала, что никогда до этой минуты не видела ее рук и волос. Теперь она казалась куда более изящной, чем я предполагала. И выглядела намного моложе.
Ее руки, казалось, были покрыты чем-то вроде рисунка, изображавшего какую-то сложную и замысловатую схему.
Она улыбнулась мне и снова обняла.
— Меня зовут Медея Бетанкор, — сообщила она. — и я счастлива, что через столько лет могу приветствовать тебя здесь как ты того заслуживаешь. Добро пожаловать, Элизабета.
Она разомкнула объятия и двинулась вперед — я решила, что там располагалась пилотская кабина.
Я перевела взгляд на мужчину. Он продолжал оглядывать меня без всякого выражения на лице. В последний раз я видела его, стоя под каменной аркой на выходе из базилики.
— Я, вроде бы, подстрелил вас, — нарушил молчание Лайтберн.
Человек за столом кивнул.
— Так и было. Но, похоже, тебе не очень-то удалось.
Лайтберн пожал плечами.
— Ты сделал то, что должен был сделать, — продолжал человек. — Это все, что я могу сказать. Ты защищал ее.
Он взглянул на меня.
— Множество людей просто из кожи вон лезет, стараясь защитить меня, — заметила я. — Сестра Бисмилла была единственным человеком, с которым мне было по-настоящему спокойно, и теперь я обнаружила, что на самом деле она… Медея, кажется?
— Медея Бетанкор, — произнес человек. — Мой пилот, мой друг с давних времен. Агент Инквизиции весьма высокого ранга. Она потратила последние двадцать лет своей жизни, чтобы присматривать за тобой, девочка.
— Может быть, скажете, кто вы такой? — поинтересовалась я.
Он сунул руку во внутренний карман своего тяжелого плаща, со скучающим видом извлек кожаный бумажник и раскрыл его, продемонстрировав мне богато изукрашенную инсигнию внутри.
— Я инквизитор Грегор Эйзенхорн, — представился он.
Я подошла и уселась за стол напротив него.
— Что означает моя жизнь для вас? — спросила я.
— Она представляет для меня большую ценность. — ответил он.
— Почему? Потому что я агент Священного Ордоса?
Он пожал плечами.
— Ты, если угодно, прямая и зримая связь кое-с-кем, о ком я… заботился. Это было очень давно, — начал он. — Я не ожидал, что когда-нибудь мне удастся обнаружить эту связь. Моя команда прибыла на Санкур много лет назад, чтобы внедриться в некое сообщество, которое, как мы полагали, являлось еретической сектой. Медея начала действовать и обнаружила тебя. Мы изменили наши планы и стали следить за тобой.
— Но зачем?
— Чтобы защитить тебя, — ответил он.
— Потому что для Инквизиции я была ценным активом?
— Верно, — согласился он. — Ты была ключом, открывавшим путь к огромной тайной организации, втайне вынашивавшей свои вероломные планы. Но кроме этого ты — живое наследие, память о потерянной душе.
— Кем была эта потерянная душа, инквизитор?
Он ответил не сразу.
— Ее звали Елизавета Биквин, — произнес он. — Я потерял ее… много лет назад. Можно сказать, что она была твоей матерью. Тебя создали из ее генетического материала.
— То есть, я — ее клон? — уточнила я.
Он снова пожал плечами.
— С технической точки зрения ты — ее дочь, а не ее копия. Не копия с генетической точки зрения. Но, несмотря на это, ты очень похожа на нее.
— Ваше лицо не выражает никаких эмоций, сэр, — осторожно произнесла я. В течение разговора я прилагала немыслимые усилия, чтобы поймать хоть-какое-то изменение в его мимике.
— Верно, — подтвердил он. — И уже очень давно.
— Но тембр вашего голоса и напряжение, которое я слышу, — продолжала я. — Как и ваш язык тела говорят о многом. Я вижу печаль. Сожаление. Кем эта женщина была для вас?
— Мы были друзьями, — произнес он.
— И даже более того?
— Возможно. Она тоже была «пустой», тоже несла в себе ген парии. Именно поэтому ее генетический материал использовали, чтобы создать тебя. Да, она была неприкасаемой и служила Инквизиции под моим началом, она была отличным, единственным в своем роде агентом.
— И что с ней стало?
— Всего лишь то, что рано или поздно происходит со всеми нами.
В помещение вошел мужчина, он появился со стороны пилотской кабины. Лайтберн и Лукрея, присевшие на одну из встроенных в стену скамей, смотрели на него с нескрываемой тревогой.
— Вижу, мы все-таки ее поймали, — произнес он.
— Полагаю, ты уже встречала Гарлона Нейла, — заметил Эйзенхорн.
— Да уж, что было — то было, — подтвердил Нейл, почему-то одарив меня весьма сердитым взглядом, — Я ее встретил, спас ей жизнь, а она меня кинула в самый ответственный момент, оставив разбираться с…
