Судя по неудобству в шее и невозможности поднять голову, ошейник крепился где-то снизу к самой ванне. Имельда лежала на ее дне, прикованная руками к бортикам этого позолоченного гроба. Не было цепей. Просто не очень широкие крепкие браслеты предположительно из кожи, что замысловато крепились какими-то большими гвоздями с широкой шляпкой к бортикам почти у самой кромки ванны.
Руки в таком положении ужасно затекли и онемели. Браслеты крепко пережимали запястья, поэтому кисти и пальцы не слушались и побледнели. Имельда дернула раз, дернула два, три — безуспешно. На браслетах были выплавлены руны и довольно знакомые. Именно таким пользовался Каил, когда приковывал девушку у себя в подвале ремнями к столу. Это не давало Мороку вырваться на свободу. Да и, судя по всему, они блокировали не только его, но и вообще любую возможность пользоваться внешним источником энергии. Все, что она могла — беспомощно дергаться.
— Чертов ублюдок, — заплетающимся языком повторила девушка, осознав, наконец, в какой ситуации оказалась. Не самым приятным, но и далеко не самым плохим аспектом во всем этом было то, что она по-прежнему была лишь в халате. Ткань задралась на руках и ногах, открыв почти все те шрамы, что Имельда скрывала всю свою жизнь. Над головой наличествовал кран. Мощный, но довольно короткий, не больше ладони в длину. Он был отлит из меди А вокруг была та самая комната с чертовыми стенами в мятном бархате.
— Наконец-то. Устал ждать уже, — раздалось сбоку. Прошуршала закрывающаяся дверь, и, судя по звуку, рядом с ванной поставили стул.
— Не думала, что здесь имеются стулья. Что же ты не умостишь свою задницу на одной из чертовых подушек?
— А я не думал, что мы перешли на «ты». Но раз дама настаивает, — в поле зрения появилось лицо Эстрича. Имельда, увидев его, злорадно улыбнулась. По душе, словно медом мазнули — все лицо мужчины было в ссадинах, а под глазом красовался синяк. И девушка что-то не помнила, чтобы это она так постаралась. А значит…
— Понравился сюрприз? — с трудом хмыкнула.
Мужчина аккуратно коснулся кожи под глазом, едва скривившись, но тоже улыбнулся. Так же тепло и ласково, как улыбался все время.
— Был приятно удивлен. Тебе идут голубые глаза. Ты вообще само очарование, прекрасная как утренний рассвет, — он прошелся по ней взглядом. Имельда, находясь в оковах на дне ванны с раскроенным лбом, имела свое мнение на сей счет, но благоразумно промолчала. — Я, конечно, ожидал выхода этой твоей демонской сути, но недооценил твоих сил. За что поплатился, — в его голосе не было и доли сожаления или злости, словно он считал все произошедшее хорошим жизненным уроком.
Эстрич удобно устроился на стуле, улегшись на бортик головой и подложив под нее свою руку. Он ласково провел пальцем по запястью девушки, продолжая разглядывать ее, как будто не нагляделся до этого, пока она была без сознания.
— Не трогай меня.
— Почему? — наиграно расстроился художник. — У тебя нежная прохладная кожа. Как дорогой шелк…
— Мне противно. Убери руки.
Мужчина коротко вздохнул:
— Какая ты жесткая. Совсем в тебе нет этой женской мягкости… Хотя, именно это мне в тебе и понравилось. Неприступная, стойкая, сильная… но в то же время такая наивная, невинная… — он мечтательно смотрел на нее, продолжая ласково поглаживать запястье левой руки, совсем рядом с удерживающим ее браслетом. Девушка не ответила. — Зря ты стесняешься своего тела. Оно прекрасно, — довольно серьезно и даже от души продолжил Эстрич. — И Мару его даже принял бы. — Имельда дернулась, услышав это имя. На скулах напряглись желваки. — Тебе стоило лишь самой принять себя. Хочешь, скажу, почему он ушел?
— Да пошел ты, — прошипела Имельда, глядя на него одним глазом. Левый по-прежнему была не в силах раскрыть. Запекшаяся кровь не давала. Эстрич выпрямился.
— Ладно, надо заканчивать все это, — он хлопнул ладонями по ванне и по ней прошла неприятная вибрация и звон, хотя на пальцах не было никаких перстней или колец. Он потянулся к крану и стал отвинчивать вентиль. На лицо девушке хлынула прохладная вода. Кожа мгновенно покрылась острыми мурашками, волосы на теле встали дыбом.
— Стой! Давай поговорим! Пожалуйста! — зажмурившись и пытаясь отвернуться от потока воды, закричала девушка. Жить очень хотелось, но выход пока не находился из этой ситуации. Ей нужно было время, чтобы подумать…
— Хочешь поговорить? Время тянешь? — он опустился на колени, закрутил вентиль и аккуратно, словно нежные лепестки цветов, стал вытирать глаза девушки от излишков воды и запекшейся крови. — Понимаю. Никому умирать не хочется. Ну, что ж. Последнее желание — это закон. Давай поговорим. — Он вновь сел на стул. То небольшое количество воды, что попало в ванную, намочило лицо и голову и теперь холодило затылок. В целом состояние было далеко от идеала, но, когда на кону стоит жизнь, шестеренки в голове начинают крутиться куда как резвее. — Ну, о чем хочешь поговорить? Что хочешь узнать?
Имельда молчала. Вопросов было слишком много, чтобы быстро решиться, какой именно задать сначала.
— Кто ты?
Мужчина слегка беспечно поджал подбородок и выпятил нижнюю губу.
— Художник. Эсмер Эстрич.
Имельда кашлянула, пытаясь избавиться от неприятного ощущения воды в носоглотке.
— Это мне известно. Я думала, ты человек… Обычный. Без дара. Но… вчера… Что это было? Я видела твою энергию.
— А я думал, что ты намного смышлёнее. Неужели ничего не напоминает? — он выпустил на волю свою ауру. Имельда зажмурилась и застонала от резкой боли, пронзившей виски. Казалось, что ей в глаза засунули факелы, и даже сквозь сомкнутые веки энергия души Эстрича слепила ее. Да, она действительно уже видела подобную ауру. Только у Митриша она была слегка прикрыта его собственной ментальной защитой, сквозь которую обычные маги бы не пробились, а Имельда все равно видела пламя и силу его души. Лишь только благодаря дару валара. У Эстрича же это был шквальный огонь, который он умудрялся полностью тушить и прятать. Каким образом? Да кто его знает…
— Доступ к императорским архивам и многолетние тренировки, Имельда. Только и всего. — Пламя стихло и, приоткрыв глаза, девушка подозрительно покосилась на мужчину. Он двоился. — Глупая ты, — с налетом разочарования в голосе произнес мужчина, сидя на своем стуле. Он слегка ссутулился, расслабившись. Действительно, чего ему было бояться в своем собственном доме? — У тебя такой дар… Даже два, а ты пыталась спрятать их от самой себя, убежать куда-то. Дура. Дар валара не засунешь в дальний ящик просто так.
— Откуда ты все это знаешь? — хрипло спросила.
— Потому что я тоже обретший знание, — спокойно ответил Эстрич. Он вообще был довольно уравновешен несмотря на то, что наверху у него были разгромлены комнаты, а Митриш сбежал. Труп мужчины, который пытался схватить ночью мальчишку, Эстрич уже давно успел ликвидировать. Но Имельда помнила ту звериную и необузданную ярость в его глазах, когда он понял, что мальчишка вновь ускользнул. Она помнила и не верила в эту его напускную смирность. Ведь именно с таким спокойным лицом он и убил ту девушку из ее кошмара… — Вот только в отличие от тебя, я развивал свой дар, а не бежал от него. И сейчас я очень многое могу, а ты нет, — легко завершил он, развернув ладони к потолку.
— Что, например?
— Хм… — он наклонился, приблизившись, и оперся подбородком о бортик ванны. Он внимательно стал рассматривать лицо девушки и перебирать ее белоснежные волосы. — Например, то, что я знаю о тебе все. Любые подробности. И мне даже касаться тебя не требуется. Хотя через прикосновение, конечно, приятнее считывать информацию и эмоции. Тактильный контакт всегда был наилучшим проводником энергии. — Он задумчиво помолчал. — Еще могу создавать ложные образы о себе, путать мысли других людей и так, по мелочи, другие разные приятности. О, еще, например, я легко перекрывал тебе доступ к своим мыслям. Да, было весьма забавно наблюдать за твоей реакцией и подсовывать тебе всякую ерунду. А ты как послушная рыбка все глубже и глубже заглатывала наживку.
