Бабаев покачал головой и тоже воткнул клинок в землю.
– Не могу резать. Как-никак генерал, старший по званию.
Атаман поморщился.
– Я, Гаргоныч, тоже служил, порядки в войске нашем знаю. Старшой? Ерунду гутаришь! Ну старшой… А кому это мешает? Режь!
– Не могу, – повторил Бабаев. – Просили его не трогать. Важный человек просил, государственный!
– Ну, коли так, коли обещался, тогда другой расклад, – молвил атаман, повернулся к толпе и крикнул зычно: – Маня! Где ты, серденько мое?
Вышла дебелая казачка – ростом с Бабаева и в плечах не уже.
– Маня, супружница моя, – пояснил атаман Каргин. – Вот что, Маня, тащи енерала в хату и подбери какой мундирчик из моего старья. Еще налей ему чего-нибудь… Видишь, человек сомлевши!
– Вижу. Налью! – буркнула Маня басом и, ухватив Погромского за трусы, повлекла за собой.
– А мы тоже нальем, – пообещал атаман, – но в другом месте. Щас столы у магазина расставят, колбаски нарежут, шпротов откроют, яблочек моченых принесут… Ох, погуляем, полковник!
И они отправились гулять.
На половине дороги к магазину Бабаева догнал сивоусый дедок, сунул ему ятаган, завернутый в газету, и сказал:
– Дарю, как обещался. А ты, паря, молодца! Казак! – Он хлопнул Али Саргоновича по спине и добавил: – Хоть ошуриец, а все казак!
Враги. Эпизод 15
– Ее нашли, – сказал Михеев.
– Где? – Отложив бумаги, Пережогин уставился на своего сотрудника холодным взглядом.
– В Туле. Работает дизайнером на Четвертом оружейном. Красивая женщина!
– Это не относится к делу.
Михеев кивнул. Само собой, не относится! Будь она хоть Мерилин Монро, на решение босса это не повлияет.
– Давно они знакомы? – спросил Пережогин.
– В точности не установлено. Но я предполагаю, что связь у них давняя. Могли встретиться в Москве. Она здесь училась.
– То есть она не подружка на ночь? Отношения серьезные?
– Самые серьезные, и есть поводы так считать. Во-первых, он ее прячет – значит, бережет. Во-вторых… Взгляните на это.
Михеев выложил несколько снимков, надписанных по краю. Тула, Бабаев и Нина в заснеженном парке. Москва, Бабаев и Нина у подъезда высотного дома. Москва, Бабаев и Нина садятся в джип, какой-то парень придерживает дверцу. Москва, Бабаев и Нина за столиком – должно быть, в ресторане. Тула, Бабаев и Нина у заводской проходной.
Пережогин склонил голову к плечу и минут пять изучал снимки. Затем произнес:
– Он на нее смотрит очень… ээ… характерно. Согласен, отношения серьезные. А что другие женщины? Говорят, у него их десяток, целый гарем. Журналистки, певички, бабы с телеканалов… Они на что?
– Маскировка, – пояснил Михеев.
– Хитер, – без выражения сказал Пережогин и задумался.
Михеев ждал. В штатном расписании РНК он числился на скромной должности консультанта, но в окружении босса было известно, что он выполняет особые поручения. Его так и звали – «особист». Прошлое Михеева скрывал мрак, но специалистом он был отменным.
– Я так понимаю, – сказал Пережогин, – что временами она приезжает в Москву. Часто?
– Не очень. Дважды за последние три месяца. Но можно достать ее в Туле.
Босс снова задумался.
– Прикажете передать информацию Литвинову? – спросил Михеев.
– Нет. Не сейчас. Дубарь этот Литвинов. Возьмет ее и все испортит. Нужно действовать тоньше.
– Что вы имеете в виду?
– То, что сама по себе эта телка ценности не представляет. Она лишь способ давления на фигуранта. Чтобы давление было сильнее, он должен испытывать чувство вины. Виноватый более податлив.
– У вас сложился некий сценарий?
Михеев знал, что сценарии босса хитроумны, изящны и безжалостны. Несмотря на простоватую внешность, Пережогин являлся прирожденным психологом. Вероятно, этому он был обязан своим успехом и огромным состоянием.
Взглянув еще раз на фотографии, босс сложил их аккуратной стопкой и произнес:
– Я представляю такое развитие событий: он приглашает женщину в Москву, а сам внезапно уезжает. Мало ли у депутата дел… Литвинов берет ее у него на квартире.
Михеев понимающе усмехнулся.
– Да, тут он кругом виноват! Кстати, скоро у нее отпуск. В конце апреля.
– Вот-вот, – только и сказал Пережогин, предоставив консультанту додумывать план,
– Голубки наверняка захотят встретиться, – продолжил Михеев. Она приедет в Москву, мы сообщим об этом службе Литвинова, а тот зевать не станет. Что до фигуранта… Можно было бы не удалять его из города. Зачем? У него дела, заседания Думы, работа в комитете, прием граждан… Он не сможет пасти ее весь день. Отправится утром в Думу, и тут Литвинов…
Пережогин резко хлопнул ладонью по столу.
– Повторяю: пусть уедет! Я должен объяснять элементарные вещи? – Помолчав секунду, он сказал ровным голосом: – Представьте ситуацию. Вы приглашаете к себе любимую женщину. Хотите оказать ей внимание, быть с ней всякий свободный час, развлечь, осыпать подарками… И вдруг надо же такому случиться! – вы должны уехать на пять-шесть дней. Вы уже виноваты! А если в ваше отсутствие женщину похитят…
– Мысль понял, босс. Виноват, босс. – Михеев поднял руки, признавая поражение. – Я выясню, что можно предпринять. Фигурант недавно ездил на Кубань… могут наклюнуться другие дела в регионах… Подтолкнем их. Я могу использовать наших людей в Думе?
– Разумеется, – сказал Пережогин и отпустил особиста.
Вина – очень конструктивное чувство, подумалось ему. Взять хотя бы Сосновского с Полудой… Ведь виноваты! План Борис составил, толковый план, а дело под ударом из-за ничтожного думака! И ни объехать его, ни купить, ни убрать! Хотя по раскладу это задача Полуды… Литвинов, спец его гребаный, так ничего не накопал, не выяснил, как зацепить джигита, хотя наводку дали… А Борис пожабился! Желтый так ему и сказал – верно сказал, справедливо. Выходит, оба закоперщика виновны! А бизнес есть бизнес: кто виноват, обязан платить. Раз пережогинская служба нашла управу на джигита, будут платить ему, Пережогину. Скажем, по пять процентов от своих долей…
Он довольно усмехнулся. Его юность не оставила радостных воспоминаний, но он извлек из тех времен полезные уроки. Главный был таким: у серьезного человека рубль между пальцев не проскочит.
Информация к размышлению
«Вечерний Краснодар», 18 марта 200… года
На Кубани всегда царит боевой дух казачества или, если угодно, носится в воздухе особый воинственный вирус. Зараза почище птичьего гриппа! Кто ни приедет на Кубань, тут же, по любому поводу или без оного, хватается за ружье, за саблю или пистолет. Вот и два московских гостя-депутата, генерал Погромский и полковник Бабаев, встретившись в станице Белореченской, решили показать казакам свою удаль и взялись за клинки. Очевидцы их поединка утверждают разное: кто говорит, что то была потеха, шуточная схватка, другие уверены, что генерал с полковником дрались всерьез, хоть крови и ран, к счастью, не случилось. Так ли, иначе, но Погромский остался без рубахи и штанов, которые клинок Бабаева превратил в лохмотья. Под хохот собравшихся одна лихая казачка ухватила генерала за трусы и отвела до хаты, где ему выдали старый казачий мундир. Полковник в это время отмечал победу обильными возлияниями у станичного магазина.
