дорогой.
— Думаю, братан просто не сорил деньгами, вот и все. А мужик этот — завистник и транжира. Еще и бабник — как там деньги будут задерживаться в карманах?
— Но неужели М. не видел вещей и мебели здесь? Не понимал их ценности? Да, тут нет каких-то колонн, паркета, дорогих ваз, но каждый предмет мебели — выглядит дорого и удобно.
— Спроси при встрече, какие проблемы? — Алекс протягивал очередную книгу, когда зазвонил телефон. Мальчишка усмехнулся — А вот и проблемы.
— Саша, скажи мне, что ты сейчас не в квартире Шохова, — услышал я сразу, как ответил на вызов.
— Здравствуй, Олег. Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — я отложил книгу.
— Тогда через час приезжай ко мне домой, — сказал следователь и положил трубку.
— Нам пора? — Алекс с грустью посмотрел на руку с телефоном.
— Да. Пойдем, — я вернул книгу на полку и пошел к соседке.
Олег нервно барабанил пальцами по рулю и сжимал губы. Он не смотрел в мою сторону, не ответил на приветствие. Алекс усмехнулся и развалился на заднем сидении, пока я сидел на переднем и ждал.
— Зачем ты туда пошел? — наконец, Олег прервал молчание и хмуро посмотрел на меня. — Что бы ты делал, если бы позвонили не мне, этому Алексею из Департамента?
— Ничего? Он же мне не начальник. И кто тебе позвонил?
— Соседка: я попросил сообщать обо всех желающих попасть в квартиру жертвы.
— Таки жертва?
— Стал бы я тебя из-за самоубийцы дергать?
— Ты — еврей: вопросом на вопрос отвечать?
— А ты — ребенок: злиться на это?
— Я не злюсь.
— А что тогда?
— Зачем они приехали и сказали, что это — самоубийство? Кто-то даже сказал, что это — просто трагическая случайность. Что за постоянные изменения причины смерти?
— Никакой петрушки нет: жертва был убит во сне неизвестным нам способом.
— То есть?
— У абсолютно здорового мужика просто остановилось сердце. Без каких-либо внутренних причин. Очевидно, что кто-то помог ему остановиться.
— Вот как… А мы долго стоять будем?
— Ты торопишься?
— Просто это выглядит подозрительно: два копа сидят в машине рядом с домом, где недавно нашли труп.
— Знаешь, иногда твоя речь — просто нечто: «копы» — в Америке. Тебя домой?
— Да, — хотелось, конечно, еще побывать в квартире М., но пока стоило ограничиться записями из дома жертвы — Так если это все же убийство, почему ко мне прицепился Департамент?
— А вот это — загадка для всего отдела: этот недо-Наполеон сейчас копается в наших делах, что-то ищет, задает странные вопросы, вроде «Как давно вы работаете в полиции?», «Как давно знаете Александра?», «Почему он не работает с самоубийцами?».
— Но ведь это есть в наших личных делах…
— Видимо, он пытается найти несоответствия или компромат на нас, чтобы устранить весь отдел.
— Но зачем? И зачем выбирать для этого именно это дело? Не утерпел? А девушка что?
— Какая?
— Которая со мной говорила. Алиса Лиднева. Вроде как, будущая телепатка от Департамента.
— Когда ты с ней говорил? — Олег бросил на меня встревоженный взгляд. Он забыл?
— Олег, вчера, когда ты подставил меня в кабинете. Она же вместе с ним и сидела, — как только я договорил, машина резко остановилась, нам начали сигналить сзади. Олег пристально смотрел на меня, сзади продолжали сигналить. — Олег?
— Саш, там был только Алексей. Он приехал один, — я резко обернулся: Алекс сидел и ехидно ухмылялся: шкет явно что-то знал.
— Трогайся, давай, с места: тебя скоро бить будут за такой простой, — я нервно улыбнулся и похлопал друга по плечу. Он послушно поехал, не заметив дрожи моей руки. — Я был уверен, что со мной говорил не он, что там была девушка. Она даже представилась…
— Может, он тебе что-то вколол?
— Когда? Я ему даже руку не пожимал, укола не чувствовал, следов, вроде, тоже нет. Может, камеры посмотрим? Проверим?
— Что проверять? Я никого не видел, да и из ребят в отделе тоже никто про девушку с этим Наполеончиком не говорил. Давай тебя ко врачу запишем? — Алекс продолжал ухмыляться. Олег явно не хотел показывать записи, но почему?
— Я, что, маленький? К тому же я уже отправил открытку. Так что остается только ждать ответа.
— Думаешь, Ассоциация скажет что-то?
— Если приехали люди из Департамента и проверяют все что есть, то это явно не просто так делается. Ассоциация должна знать. К тому же тут еще и убийство замешано, которое они, видимо, как угодно хотят сделать не убийством.
— Дело ясное, что дело темное.
— Именно. На чай зайдешь?
— С удовольствием.
***
Мы сидели на кухне молча сверлили взглядами друг друга. В этот раз первым не выдержал я.
— Когда я вчера зашел к тебе в кабинет, их сидело двое. Ты вел себя так, будто ее нет, он тоже. Это показалось мне странным, но я подумал, что он — просто гад, а ты как-то просто ни к кому конкретно не обращался ….
— Мне было стыдно: я пытался объяснить, что это — бред, допрашивать консультанта Ассоциации, но меня никто не стал слушать. Дали приказ не говорить тебе ни слова. Я и не говорил.
— А когда ты узнал об этом «сюрпризе»?
— Накануне вечером. Они даже прислали какие-то блокирующие воспоминания таблетки или что-то такое: я знал о сотруднике Департамента, но в то же время будто бы и нет. Абсолютно о нем не думал, не помнил.
— Новые технологии?
— Да, чтобы мы могли лучше с вами работать. От наших таблеток слишком сильно болит голова. И эффект, видимо, накопительный: нам уже рассказали о нескольких случаях комы из-за таких блокираторов.
— Тогда я рад, что вам их меняют.
— Так-то я тоже, но сама ситуация, быть настолько зависимым от этого, меня раздражает.
— Зависимым?
— Со временем принятие таблеток становится чем-то естественным, обыденным: утром пьешь кофе, выпиваешь блокиратор, ешь и идешь на работу, повторяешь прием вечером. Если часто общаешься с консультантом, то принимаешь еще два раза во время еды.
— Мы общаемся часто…
— Поэтому я их часто пью: всегда четыре раза в день. Побочные эффекты пока не проявляются, по крайней мере я не особо их замечаю, но лучше бы перейти поскорее на что-то менее вредящее.
— Когда вас на это чудо переведут?
— Пока неизвестно, но я надеюсь, что к концу года мы уже полностью от старых откажемся.
— Так ты уверен, что записи не посмотреть?
— С камер? Можно, конечно, но какой в этом смысл? — казалось, что он действительно не понимал, зачем мне
