Дом напротив озера - Райли Сейгер

Я хватаю одну из многочисленных курток, висящих сейчас в холле, и иду на заднее крыльцо. Кэтрин сидит в одном из кресел-качалок, потягивает чашку кофе. Она одета в дизайнерское пальто, из-за которого создается впечатление, что она только что прилетела из Санкт-Морица.

– С Новым годом, – говорит она, улыбаясь мне из-под капюшона, отороченного искусственным мехом.

– Взаимно.

Кэтрин выставила на продажу свой стеклянный замок и переехала в дом моей семьи у озера, как только мы обе выписались из больницы. В отличие от моей, ее репутация только улучшилась после октябрьских событий. Такое случается, когда ваш муж пытается вас убить, и в доказательство у полиции есть разбитый бокал с ядом.

Кроме того, в отличие от меня, Кэтрин постоянно подвергалась критике со стороны общественности. Она попала на обложку People , рассказала свою историю в Good Morning America , написала личное эссе для Vanity Fair . Во всех изданиях она приложила огромные усилия, чтобы упомянуть, каким хорошим другом я была, и как я пережила столько же травм, сколько и она. Из-за этого – и из-за того, что эти смельчаки-фотографы поймали нас с Кэтрин смеющимися на крыльце – СМИ окрестили нас Веселыми вдовами.

Я не собираюсь лгать. Мне это нравится.

– Было странно не пить шампанское в полночь? – спрашивает меня Кэтрин.

Прошло десять недель с тех пор, как я последний раз пила по-настоящему. Десять долгих, медленных, мучительных недель. Но я чувствую себя лучше, чем на прошлой неделе, когда мне было лучше, чем неделей ранее. Мое желание пить уменьшилось за это время. Это ободряет меня, хотя я знаю, что желание не оставит меня навсегда. Эта жажда будет преследовать меня, как фантомная конечность – отсутствующая, но остро ощущаемая.

Но я могу справиться.

Встречи анонимных алкоголиков помогают.

Так же как и наличие системы поддержки, которая теперь заполняет каждую спальню этого когда-то пустого дома.

– Честно говоря, это было непривычно, но я чувствую, как все поменялось, – говорю я.

– Поздравляю.

Мы чокаемся кружками с кофе и смотрим на озеро. Оно замерзло в середине ноября и, вероятно, останется таким до марта. За два дня до Рождества в долине выпал фут снега, превратив все в сияющий белый оазис прямо как с открыток Куррье и Айвза. На днях мы с Марни сунули ноги в слишком тугие коньки и покатались по озеру, как в детстве.

– Ты действительно думаешь, что они ушли? – спросила Кэтрин.

Я смотрю на нее, удивленная. Несмотря на все, через что мы обе прошли, мы почти не говорили об этом наедине. Я думаю, это потому, что мы обе боимся проклясть настоящее, упоминая прошлое.

Однако этим утром рассвет нового года приносит чувство надежды, достаточно яркое, чтобы затмить любую тьму, которую могут вызвать разговоры о нем.

– Думаю, да, – говорю я. – Я надеюсь, что это так.

– Что, если это не так? Что, если они оба все еще там и ждут?

Я много думала об этом, особенно по ночам, когда мне хочется выпить, и в итоге я брожу по дому, как беспокойный дух. Я смотрю на воду и думаю, удалось ли Лену каким-то образом вернуться туда, снова ожидая, что кто-то станет жертвой озера, или что и Том занял свое место в темных глубинах. Поскольку мы до сих пор понятия не имеем, как и почему все это произошло, трудно положить этому конец. Может быть, воды озера Грин затронуты чем-то одновременно волшебным и мерзким. А может быть дело только в Лене, проклятого своими ужасными делами.

В любом случае, я знаю, что есть шанс, пусть и небольшой, что это может случиться снова.

Если этот день наступит, я буду здесь.

И я буду готова.