— Ладно, — буркнул Деннис. — Почему бы и нет? Только дай сначала еще глотнуть твоего бренди. Ненавижу перелопачивать это дерьмо и ненавижу ублюдка, каким я был, когда в него влез.
Ну вот, перестал сдерживаться и в открытую ругается при дочери. Впрочем, Эбби даже не поморщилась: видимо, подобные выражения она слышала далеко не впервые. Я протянул флягу, предполагая, что Деннис подольет бренди в кофе, однако он поднес ее ко рту, жадно осушил и, довольно крякнув, вернул мне.
— Вот так дрянь! — просипел он.
— Зачем же тогда пил?
— Дрянь то, о чем я сейчас расскажу. Эбби!
— Да, папа.
— Это и твоя история, так что ты имеешь полное право слушать. Но когда дойдем до середины, я отошлю тебя спать: там есть вещи, которые девочке твоего возраста знать не полагается. Договорились?
Эбби молча кивнула. Как он отошлет ее спать? Посмотрю с удовольствием! Если Пис умеет вызывать призраков и отсылать прочь, не изгоняя полностью, значит, его внутренние настройки куда тоньше моих. Вспомнился психоэмоциональный нокдаун, который он мне нанес, когда я пытался запеленговать Эбби во второй раз. Пожалуй, здесь есть чему поучиться, если, конечно, учитель не умрет раньше времени.
* * *
— Думаю, обо мне ты уже наслышан, — начал Пис. — Поясню сразу: большинство этих историй — правда, но далеко не вся. Болтливостью я никогда не отличался и самое страшное утаил. В детали вдаваться не стану, да ты и так поймешь, о чем речь. Короче, я всегда был довольно крупным: в пятнадцать казался здоровее большинства взрослых мужчин и рано научился самой разной дряни. Нет, я совершенно не оправдываюсь: дурные поступки совершал из-за незрелости, по глупости, а о последствиях не задумывался. А то, что бедовому мальчишке элементарно не хватало жизненного опыта, с моей точки зрения ничего не меняет, и ты, наверное, считаешь так же.
Пис замялся, словно вычисляя оптимальную степень откровенности.
— Я сам не святой, — надеясь подтолкнуть его в верном направлении, проговорил я, — и даже не исповедник.
Пис кивнул, но заговорил далеко не сразу.
— Я… я хватался за все подряд только из желания выяснить, какие бонусы получу в результате. Без особых колебаний шел на обман, твердо веря: тех, кто позволяет водить себя за нос, щадить не стоит. Дескать, в мире заведено именно так. К двенадцати годам стало ясно, что у меня есть дар. В смысле, дар к изгнанию нечисти. Я всегда любил азартные игры: скачки, собачьи бега, игральные автоматы, но больше всего — покер. Никто не мог меня одолеть. Бывало, сидел за столом с четырьмя-пятью приятелями, оглядывал всех по очереди и угадывал, у кого какая комбинация. «Ага, у этого две восьмерки, нужна третья; у того старший туз, у того валет и тройки, а у того умника вообще вил, значит, я выиграю». Чуть позже выяснилось: я способен на большее. Вместо того, чтобы угадывать комбинации карт на руках у людей, я начал видеть их самих как карты. Мертвый человек или живой, значения не имело, в моем сознании он ассоциировался с определенной комбинацией. Так я и обездвиживаю призраков: раздаю нужные карты, потом бросаю обратно в колоду, тасую и бац! — дело сделано! Я считал средством для достижения определенной цели абсолютно все. Нечисть уничтожал исключительно ради денег, в азартные игры тоже играл ради денег. А иногда, отыскав свежий и более или менее вменяемый призрак, я начинал его пытать на предмет того, не оставил ли он чего ценного. Например, требовал назвать номер банковского счета, или неизвестные жене тайники в доме, куда откладывались заначки «на черный день».
Пис смотрел на меня жестко, с вызовом, хотя, наверное, в моих глазах тоже читалось нечто подобное.
— В ту пору я не щадил никого: мужчина, женщина, ребенок — мне было плевать. Я «доил» и уничтожал их ради денег, потому что тратился направо и налево, а еще ради спортивного интереса: уничтожал, потому что мог.
Деннис явно ожидал какой-то реакции: вероятно, гнева или возмущения, но после разговоров с Никки я уже ничему не удивлялся и лишь пожал плечами.
— Ладно, ты был плохим человеком, пусть даже одним из самых худших. Давай примем это без обсуждений и пойдем дальше!
Пис невесело рассмеялся и покачал головой.
— Побойся бога, Кастор! Худшим я никогда не был, даже с огромнейшей натяжкой! Может, мне нравилось считать себя худшим, но по сравнению с некоторыми я был сущим младенцем. Итак, я отправился путешествовать, сначала с сорок пятым артиллерийским полком, затем сам по себе. Хотелось увидеть мир. Мне еще двадцать не исполнилось, а родной Уортфорд уже горел под ногами. Я побывал в Европе, Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке, жил за счет новых знакомых, хватался за любой заработок. После армии подался в наемники, но долго не выдержал: понял, что такая грязь не для меня. Затем связался с наркоторговцами: в основном предлагал себя в качестве «мула» и изредка торговал. Так я и попал в Уагадугу: привез небольшую партию одному крутышу. Тот сказал, что уже заплатил, а когда я отказался передать товар, свистнул дружков, которые избили меня до полусмерти. Короче, я очутился на улице совершенно без денег. Да еще приходилось прятаться: хозяев бы вряд ли заинтересовало, при каких обстоятельствах у меня отняли дурь, их интересовала лишь выручка, а ее я отдать не мог, так как не получил. Хотя в принципе мне еще даже повезло! В то время Буркина-Фасо была настоящим концом света, последним рубежом. Они только что свергли чертова ублюдка Санкара,[47] и никто не брался предсказать, случится ли там новый переворот или начнется гражданская война. Поэтому люди шли на неоправданный риск, тратили деньги, пока они совсем не обесценились, и порядок особо не соблюдали. В общем, местечко подходило мне идеально, если не считать тот факт, что почти все население обнищало, а развернувший на улице долларовую купюру подвергался смертельной опасности.
Деннис вздохнул и продолжал:
— Столица Буркина-Фасо — Уагадугу, вот только столицу город напоминает меньше всего. Несколько приличных зданий в центре, но стоит завернуть за угол, и снова видишь грязные лачуги и хибары. Вот такие контрасты… Однажды вечером я убивал время в баре, и трое пьяных отморозков начали приставать к белой девушке, которая сидела одна. Странная особа: ее наряд был слишком хорош даже для центральной улицы Уагадугу, а бар-то находился в сущей дыре. Платье для коктейля, тонны совершено ненужного макияжа, высокая прическа, ожерелье — за такое мне года два пахать бы пришлось! Естественно, отморозки полезли к красавице, но, услышав, куда им следует идти, обозлились. Я бросился на помощь. Вопреки собственному убеждению, крутыми отморозки не выглядели, а вот от девушки за километр пахло большими деньгами, ну и красоты тоже хватало: высокая, стройная, изящная. Разве только не слишком темпераментная… Вообще-то голубоглазые блондинки не мой тип, но я подумал: почему бы и нет? Если помочь этой цыпочке, в долгу она вряд ли останется, как минимум приятная ночь мне обеспечена, а дальше кто знает… Однако моя помощь не понадобилась. Пока я шел к ее столику, девушка велела самому наглому из хлыщей не распускать руки, а он в ответ начал лапать ее грудь. Дружки покатывались от смеха, а тот ублюдок балдел от счастья, но недолго, секунды три-четыре. Потом блондинка достала из сумочки пистолет и прострелила ему горло…
