Я еще не успел осознать все это, а такт-программа уже сработала: двое из нападавших упали прежде, чем успели меня заметить. Остальные открыли ответный огонь, чем еще раз подтвердили мое невысокое о них мнение. Только плохо запрограммированный сьюд может переться с гаузером на человека в боекостюме, поглощающем удар из любого нейротронного оружия. Мне даже не хотелось убивать этих придурков. Хотя придется. Чем больше карелов я уложу по дороге, тем меньше их встретит меня в родном реге.
— Рональд, — выдохнул я, — погаси свет.
Потолок и так светился неровно в тех местах, куда пришелся полный заряд из гаузеров; теперь коридор затопила темнота. Шлем автоматически перенастроился на тепловидение. Сколько я знаю устройство экран-пологов, инфравизора в них не предусмотрено.
Нападающие — осталось их трое — запаниковав, кинулись было в освещенные отводки. Я трижды нажал на спуск. Пойманные в алые скобки силуэты на тактической диаграмме вспыхнули от ужаса желтым, и тут же померкли, когда в реальном видении грудные клетки карелов взорвались кровавыми фонтанами.
— Кажется, мы уже начали, — пробормотал я, ни к кому в особенности не обращаясь.
Как обычно, брошенные в пустоту фразы порождают больше всего откликов.
— Фаза три запущена. — Голос Рональда, проходя через несколько сетей и фильтров, приобретал странный металлический оттенок. — Цель движения — рег Карел. Путь наименьшего сопротивления… — Я запустил маршрутную карту; на ней уже прорисовывалась яркая зеленая линия.
Пользоваться транспортерами бесполезно, пока Элис и Рональд не подчинят себе Т-сеть — то есть еще долго; транспорт не относился к числу первоочередных целей вирт-атаки, нам он понадобится, только если Дэвро надумает не принимать боя, а воспользоваться преимуществами повышенной мобильности и удирать от меня до бесконечности… правда, тогда он вряд ли сможет эффективно контролировать оборотную сторону Города, и наша задача значительно упростится. Я активировал мышечный каркас костюма, и побежал.
Мой путь лежал через купола Рейнгард и Розен, через Глюколовню и коридоры «ограниченного доступа» — групарские то есть коридоры. В жилых куполах на пути мне почти никто не попадался; вездесущие, выползшие, будто тараканы, из каких-то щелей гнаты, само собой, не в счет. Прохожие, если и попадались, спешили свернуть с дороги в боковые отводки, едва завидев мою черно-металлическую фигуру, хотя я и не включал разгонник. Видимо, последние события научили их опасаться любых неожиданностей. То, что в прежние времена вызвало бы любопытство толпы, теперь чистило улицы не хуже пылесоса.
В Глюколовне же царило истерическое веселье. Такого я не видывал даже во время последнего бунта. Одежды не было ни на ком. Прямо в коридорах, куполах, на траве валяются люди: кто-то идет по линии на пситропах, кто-то занимается сексом, а некоторые получают удовольствие менее обыденными способами. Трое мужиков, с ног до головы вымазанных кровью, потрошат еще живую куклу, по временам отправляя в рот особо лакомые кусочки; эту компанию я расстрелял в упор. В куполе Альвис проходит странный и не совсем понятный мне ритуал, включающий в себя эротические ласки, самоуродование и сожжение цветов; я пробежал мимо, не останавливаясь. Дуэйнсиане стоят по трое на перекрестках, их руки танцуют, сплетаясь в немыслимые гештальты. На глиссаде валяется закутанный с ног до головы в оранжевую пленку парень, немузыкально распевающий мантры; прохожие шарахаются и спотыкаются, любовники пытаются попасть в такт.
Все это я видел как бы сквозь мутное стекло, потому что боевые программы, любезно отстреливавшие встречных карелов еще до того, как те успевали моргнуть, почти заслоняли поле зрения тактическими схемами, а мне приходилось следить еще за продвижением моих соратников по другую сторону реальности. Если бы не расширяющий восприятие наркотик, мое сознание не выдержало бы нагрузки.
У входа в рег Карел меня встретила делегация самых отвратных типов, каких мне только доводилось встречать — а тут стоит учесть, что немалая часть дел, которыми я занимался, была связана с пластургией, и уродов я навидался на три перерождения вперед. Эти же карелы были не то, чтобы уродливы: было в них что-то непередаваемое… мерзкое, страшное. Уже не клоны-куклы с ограниченной программой — настоящие групари из худшей породы.
Но они выполнили свою задачу — задержали меня, пусть и ненадолго. Карел послал их, в сущности, на смерть — с гаузерами против моего арсенала — но несколько прямых попаданий подряд могут повредить если не мне самому, то интелтронике боекостюма. Я поплотнее запахнулся в плащ — пусть лучше выгорят маскировочные программы, которыми прошита интеллектуальная ткань, чем заикает система наведения. Синие искры метались вокруг меня, путаясь в паутинных линиях диаграмм. Потом дважды глухо шорхнул бластер. В грудь меня толкнула ударная волна, мелькнули и погасли индикаторы перегрева, и в воротах групарского рега зазияла проплавленная дыра почти в мой рост.
Я подчеркнуто неторопливо вытряхнул отстрелянный магазин-конденсатор, вставил свежий. Шагнул через залитый остывающей сталью порог. Сквозь воздушные фильтры костюма пробивалась вонь затлевшей ковровой плесени.
У меня было не больше секунды, чтобы окинуть взглядом сумрачные коридоры Дома Карела — потом первый комок плазмы расплескался по металлу у моих ног, — но одного взгляда мне хватило. Это было тягостное зрелище.
А потом я понял, что недооценил наглость противника.
До сих пор я подсознательно был уверен, что пройду групарский рег почти без крови. Не то, чтобы мне не хотелось никого убивать, но мне мнилось, будто встречные карелы станут разбегаться, словно тараканы. Меня как бы поддерживала память о том времени, когда за мной стоял Доминион, и все знали — если пентовка не справится с очередным скандалом, придут крепкие парни в голубой форме, и Селена-прим покажется детским курортом. А следовало бы вспомнить Эрнеста Сиграма, которого репрограмма заставила вначале глупо подставиться, а потом — покончить с собой. Передо мной стояли выменянные до последнего нейрона бандиты, не боящиеся вообще ничего. Кто-то отдал приказ, и по Дому Карела прокатился спазм ненависти, заставлявший простых лаборантов, техников, самих спецов-гипнургов мчаться, повинуясь внедренному в подсознание приказу, к арсеналам за оружием, а потом бросаться с горящими глазами под отравленные стрелки, навстречу пурпурно-белым плазменным шарам, чтобы свечками истаять в огне.
Наверное, в тот момент я и начал стрелять сам, не доверяя оценкам такт-программ. Когда осознал, что никакой костюм не спасет, если весь Дом Карела навалится на меня разом.
