Ознакомительная версия.
Профессор нервно раздавил недокуренную сигарету о пепельницу. Он был красен, и веснушки почти пропали на его лице. Профессор не был похож на негодяя — в этом заключается одна из самых зловредных шуток природы: как правило, негодяи не похожи на негодяев.
Так как он молчал. Коре пришлось продолжить: — Скажите мне, какого черта вы полезли в эту авантюру с уменьшением драконов? Вам мало было лаборатории, славы, денег, охранника на входе, заграничных командировок? Чего вам еще нужно было? Сколько вам заплатили за участие в элементарной уголовщине?
— Вы все неправильно поняли! — Директор был испуган, растерян, с него сполз весь лоск, и он стал очень похож на своего простонародного двоюродного брата-драконокормильца. — А как вас понять правильно? Директор достал новую сигарету, зажег ее, затянулся. Он все не мог решиться заговорить.
— Какие у вас доказательства того, что мы здесь занимаемся минимизацией? — спросил он хрипло и откашлялся.
— Господи, он ничего не понимает! — возмутилась Кора. — Он все еще думает, что я здесь играю в игрушки! — Она столь искренне обратилась к несуществующей аудитории, что директор непроизвольно оглянулся, словно ждал увидеть слушателей.
— Вы думаете, что я пришла сюда потому, что мне нечего делать? — продолжала Кора. — Поймите, меня прислала сюда, в Лиондор, достаточно могущественная и авторитетная' организация, называемая ИнтерГпол.
Она прислала меня потому, что вы зашли в своих действиях слишком далеко — вы забыли о том, что драконы не только животные, но и национальное достояние вашей бедной, но гордой державы.
— Ах, только не надо при мне рассуждать о нашей бедности, но гордости! — вдруг взорвался директор, и Кора чуть не рассмеялась, потому что сама с трудом выдерживала традиционные стенания лиондорцев на эту тему.
— Не буду, — сказала Кора. — Мне и без этого есть о чем порассуждать. Я прилетела сюда и столкнулась с совершенно неразрешимым на первый взгляд преступлением: драконы исчезают, в то время как исчезнуть они не могут. Мне пришлось потратить больше суток, прежде чем я догадалась, что, прежде чем украсть, драконов уменьшают в сто раз….
— В семьдесят два, — автоматически поправил профессор.
— Уменьшают, уносят из загона и потом, очевидно, продают. Вы же ученый! Но вы не только помогали этой деятельности, не только снабжали преступников препаратами, но старались помешать следствию и даже пошли на уничтожение следов преступления.
— А вы хотели бы, чтобы я встретил вас со слезами раскаяния? — Директор прикурил новую сигарету от недокуренной и выбросил горящий окурок за перила.
— Надеюсь, у вас там внизу не склад бензина? — спросила Кора.
— Нет, — серьезно ответил профессор. — Там бывшая клумба.
— Зачем вы это делали? Вам мало денег? — Денег всегда мало, — ответил профессор. — Вот новый корпус надо строить, а ассигнований не дают. Доказываешь им, что наш институт принесет Лиондору сказочные доходы в валюте, а они не слушают — все разворовали под лозунгами бедности и честности.
— Значит, вы сами устроили торговлю драконами? Куда же вы их продаете?
— Драконами? Торговлю? — И вдруг профессор рассмеялся. Он смеялся громко, натужно, будто никогда раньше смеяться ему не приводилось. — Тогда зачем же, черт возьми, вы этим занялись? Профессор перестал смеяться и серьезно поглядел на Кору:
— Вы мне не верите, сыщик, — сказал он. — Но я это делал совершенно бескорыстно.
— Бескорыстие — это замена обычной торговли натуральным обменом, — изобрела афоризм Кора. — Что означает бескорыстие в ваших устах? — То, что я сказал.
— Тогда я попрошу вас рассказать, как и почему вы дошли до жизни такой. По чьему заданию вы воровали или обеспечивали воровство драконов. Затем назовите своих сообщников. Учтите, что наша беседа фиксируется на пленку, — Кора показала на брошку, приколотую к плечу, — и каждое ваше слово будет иметь юридическую силу. Начали? — Мне нечего вам сказать, —произнес профессор. Значит, Кора поспешила. Значит, он еще не был готов к признанию.
— Уважаемый профессор, так много курить вредно, вы только что выбросили сигарету и уже стараетесь закурить новую.
— Да? — Профессор с удивлением поглядел на сигарету. Будто и не знал, что курит.
— От нашего с вами разговора сейчас зависит очень многое, — сказала Кора. — Включая вашу работу, ваш институт и, может, даже вашу свободу. А от того, что вы будете запираться или лгать мне, ничего не изменится.
— У вас нет никаких доказательств! — Есть! Клянусь вам, есть, и неопровержимые. Кора имела в виду песика Пончика, но, разумеется, открывать свои карты профессору не собиралась.
— Не представляю, где вы могли что-то раздобыть или состряпать.
— Профессор, вы живете не в вакууме. Вас окружают живые люди. И не все вас обожают так же, как ваши ассистентки.
— Дались вам ассистентки! — Профессор выбросил через перила только что зажженную сигарету.
Он был в бешенстве и растерянности, потому что Кора била наверняка, — если ты директор лаборатории и ведешь сложную работу, если у тебя десятки и сотни подчиненных, то кто-то тебя не любит, кто-то тебе завидует, кто-то жаждет твоей скорой кончины.
Но профессор еще держался. Он ничего не сказал, но отрицательно покачал головой.
— Даже если вы не будете осуждены, вы погибнете как ученый. Я даю вам слово, что сведения о вашей преступной деятельности будут доведены до Галактической Академии наук, до всех ваших коллег не только здесь, но и на других планетах. И я могу вас заверить, что вы станете изгоем… вам не подаст руки ни один биолог Вселенной.
— Нет, только не это! — воскликнул профессор. — Тогда попрошу вас сказать правду. Кому это было нужно? Где драконы? Со своей стороны, ничего не могу вам обещать, но если увижу, что вы искренни в желании исправить свои ошибки, то постараюсь сделать так, чтобы к вашему проступку отнеслись… лояльно.
Профессор молчал. Неужели этот дурак так ничего и не понял? Или он запуган своими сообщниками?
Профессор зажег еще одну сигарету. Пепельница была до половины полна пеплом и раздавленными сигаретами. Кора терпеливо ждала.
— Хорошо, — сказал профессор. — Я вас понимаю. Но я не могу сейчас, немедленно ответить вам на ваши вопросы, потому что ответ на них связан с репутацией других людей. — Вы боитесь своих сообщников? — Нет, я не хочу, чтобы пострадали хорошие люди. Клянусь вам, госпожа Орват, что вы заблуждаетесь. В моих поступках и в поступках других людей нет корысти. Это трагедия… Дайте мне два-три часа. Не больше. Я поговорю… ну поверьте мне! Зеленые глаза профессора заволокло слезами. Кора поняла, что верит этому человеку. Какие бы преступления он ни совершил, сейчас он искренен.
Ознакомительная версия.
