Ознакомительная версия.
Лорд Мак-Лайон мерил шагами комнатку, раздраженно жестикулируя и вслух вопрошая неизвестно кого – сколько ему еще терпеть и «талдычить как попугай о том, что знают даже малые дети». Стыдил легкомысленную супругу, вспоминал ее былые «достижения», пугал норманнской кровожадностью… Леди Мак-Лайон сидела перед мужем на табурете и шмыгала носом. Вид у беглянки был жалкий и очень-очень виноватый.
– Милый, ну я же хотела как лучше, – пролепетала она в очередной раз, и королевский советник мученически застонал.
– Лучше для кого? – прошипел он. – Для тебя? Для меня? Для Тихони?.. От слободы до подворья конунга – какой-то час ходу! Не дождался бы тебя болящий, что ли?
– Но я же тебе говорила, старик был совсем плохой, а мне…
– А тебе и в голову не пришло мужа предупредить? Я без того не знаю, за что хвататься, а тут еще и это! Трудно было хоть кого с запиской послать, чтоб мы не беспокоились?
– Да я хотела…
– Вижу!
Нэрис вновь шмыгнула носом:
– Я правда собиралась, Ивар! Но они ведь неграмотные, писчих принадлежностей в доме не держат, а деньги все на лекарства ушли, на бумагу уже не осталось…
– А мальчишку того, что тебя провожал, почему не отправила? Уж конунгово подворье долго искать не надо. Довели же они тебя как-то – Снорри этот и второй, мордастый? Кто он такой, кстати говоря?
– Соседский сын. За Малин ухаживает, – едва не плача, отозвалась супруга. – Так ведь его днем дома нет, а Снорри… Ивар, ну не сердись, пожалуйста.
– Сержусь, – отрезал лорд. – И буду сердиться! А если Ульф тебя сызнова проворонит – его выгоню к чертям собачьим, а тебя таки во Фрейхе запру! Нэрис, ну сколько можно? Сколько тебе лет? Сколько я буду… – Он, прервавшись на полуслове, посмотрел на жену и махнул рукой. – А, все равно ведь без толку. Тебе что говори, что нет.
– Ивар! – уже в голос всхлипнула та. – Ну я же не нарочно! Я думала обед приготовить, сказала Тихоне, что мне надо на рынок, а он как пошел орать! Ну, я и… думала, за час обернусь… Хотела мяса купить, корзинку новую… А потом Малин и ее батюшка… Да ты хоть представляешь, сколько там возни? Врагу клинком кровь отворять невелика задача, а ты больному попробуй – да еще когда все его семейство на локте виснет. Не могла же я его там бросить? От грудной лихорадки в три дня, бывает, сгорают, а он старый совсем, жена больная, четыре дочки… – Она утерла кулаком злые слезы и вскинула голову. – Без толку, да! Потому что ты молодой и здоровый, у тебя Творимир есть, и король Шотландии за тебя горой!.. А у того торговца – только он сам да его пирожки, без которых вся семья с голоду опухнет! Сегодня я с ними осталась и завтра останусь, коли надо будет, потому что нельзя по-другому, понимаешь?.. Нельзя!
Ивар молча смотрел на жену. Она сейчас напоминала ему маленького, растрепанного воробышка, которого и согнать бы со стола, да рука ни у кого не поднимется. «И ведь так каждый раз, – с грустью подумал глава Тайной службы. – Знаешь, что прав, а стоишь перед ней дурак дураком и слов подобрать не можешь». Он передернул плечами и сухо сказал:
– Надеюсь, мои нервы были потрачены не зря. Выживет?
– Должен, – сквозь слезы улыбнулась Нэрис. – Прости, милый… Но ведь все к лучшему, и я не с пустыми руками вернулась!
Леди Мак-Лайон робко взглянула на мужа исподлобья и увидела, что он улыбается.
– Ну, – сказал Ивар, – несколько дюжин пирожков лишними точно не будут. Мальчишка и про завтра что-то бормотал – ты им за месяц вперед заплатила, что ли?
– Почти. Мы договорились, что Снорри каждое утро будет свежее приносить, – поняв, что муж сменил гнев на милость, Нэрис неуверенно улыбнулась в ответ. – По крайней мере, попрошайничать у конунга больше не будем. И в другой раз я Ульфа на базар пошлю, честное слово!
Лорд только хмыкнул. Покосился на темные сени, скорчил сердитую гримасу и присел на угол кровати.
– Хорошо бы, – сказал он, впрочем ни на что особенно не надеясь. – А насчет «попрошайничества» ты и думать забудь. Меня правящий дом, можно сказать, нанял. Так что уж хотя бы кормить обязан. Это что в туеске?
– Клюква мороженая. Малин всучила, говорит, что их лекарь все одно дороже берет…
На минуту в комнатке повисла тишина. А потом Нэрис, хлопнув себя по лбу, воскликнула:
– Вот же я клуша забывчивая! Да ведь пирожник после кровопускания в себя пришел!
Ивар вздернул брови, но отпустить очередное ехидное замечание супруга ему не дала. Со значением выпрямилась, поглядела на советника и сказала:
– Старик ведь когда заболел-то? В ту самую свадебную ночь!..
Прежде чем выслушать жену, Ивар отправил Творимира к Химишу – благо метель еще пока не разыгралась. Велел в порту не задерживаться и на обратную дорогу взять в «Щербатой секире» проводника, из тех же вышибал.
– А то снова заблудишься, – добавил лорд, – и в дом черт-те кого притащишь.
– Эх! – обиделся русич, но спорить не стал. Прихватил несколько рыбных пирожков из корзины, зыркнул на пришибленного Тихоню суровым взглядом – бди, мол, и вдругорядь не оплошай! – после чего с достоинством удалился.
Ульфу тоже выдали с полдюжины плетенок, чтоб веселее в холодных сенях сиделось, выговор же отложили на потом. «Успеется, – подумал королевский советник, возвращаясь в комнату, – чем черт не шутит, может, его и ругать-то в результате не за что будет?» Лорд Мак-Лайон уселся за стол напротив супруги, обхватил пальцами кружку с дымящимся клюквенным взваром и объявил, что он весь внимание. Нэрис уговаривать себя не заставила.
– Понимаешь, – торопливо заговорила она, – ведь зима же! Норманны свадьбы играют. В иные дни по три-четыре одновременно, Берген город большой… Вот и получилось, что тем вечером не один Эйнар женился. Какой-то родственник пирожника дочку замуж выдавал. Ну, понятно, все семейство на праздник звано было. У старика жена плохо ходит, так что он один отправился. Погулял на славу, детям гостинцев со стола собрал и уже в ночи домой поворотил. Ночь была тихая, ясная, метели никто не ждал… Старик здесь каждый переулок знает, так что не по главной улице вниз спускался, а срезать решил, чтоб быстрее, – их дом почти у самой торговой слободы. Ну, срезал. И тут слышит позади стук копыт. Дробный такой, быстрый, лошадь едва ли не галопом несется. Пирожник поковылял на обочину, чтоб под копыта не попасть, да замешкался: всадник летел не разбирая дороги, а торговец был под хмельком… В общем, задел его конь. Не сильно, да много ли старику надо? Отлетел он в сторону, прямиком к чьему-то крыльцу, да об угол головой и приложился. Сомлел. Очнулся, снегом по макушку заметенный, через пару часов только – метель уже вовсю бушевала. Пока выбрался, пока гостинцы замерзшие кое-как у крыльца отыскал, пока до дому дотащился – все себе отморозил. И слег на следующий день с горячкой…
Ознакомительная версия.
